Нынеча еси ко мне ярлык свой прислал да и с своими послы еси приказал и с моим человеком с Иванчею о своей братье о царех о Нурдовлате да о Айдаре, что недруг твой король взял их к собе и держал их в своей земли на Киеве, а на твое лихо; и мне бы твоего для дела оттоле их к собе взяти. И яз их к собе взял твоего для дела, а держу их у собя и истому своей земле и своим людям чиню тобя для>203.
Осенью, сообщают нам летописи, Айдар и Нур-Даулет вместе с сыном последнего Бир-Даулетом прибыли в Московское княжество>204. Чем соблазнил их Иван III на смену протекции, тексты не сообщают.
Московские источники постоянно обозначают Айдара как «царя». И. В. Зайцев отметил, что «в результате переворота летом 1456 г. к власти на полуострове (Крыму. — Б. Р.) пришел сын Хаджи-Гирея Айдар (Хайдар), но уже после ноября он бежит в Литву, а на престол возвращается его отец»>205. А. Беннигсен заметил, что, возможно, Айдар кратковременно правил в Крыму вскоре после смерти его отца Хаджи-Гирея в 1466 г., до воцарения там Нур-Даулета. Если это так, то это вполне объясняет ханский титул>206.
Политическая судьба Нур-Даулета в Московии достаточно подробно рассмотрена мной в работе, касающейся истории Касимовского ханства>207. Поэтому здесь я не буду останавливаться на ней, скажу лишь, что Нур-Даулет, также как и Джанибек, являлся «тяжеловесом» политической жизни позднезолотоордынского Дешт-и-Кипчака, чем активно пользовался великий князь, угрожая его присутствием в Московском княжестве Менгли-Гирею. Вскоре после предоставления Нур-Даулету Касимовского ханства ему была предоставлена еще и Кашира>208. Предоставление Касимовского ханства (как известно, в его территорию входил не только сам город Касимов, но и другие города>209) в совокупности с Каширой также явно говорит нам о высоком политическом статусе людей, которых предпочитала Москва для заманивания на «опочив».
Не исключено, что в данной ситуации инициатива исходила не от московского великого князя, а от самих царей — бывших крымских ханов. Учитывая рассматриваемый период (1470–1480-е гг.), когда зависимость от Орды (того, во что она постепенно превращалась — конгломерат ханств) у Руси еще далеко не была преодолена, это, на мой взгляд, более чем вероятно. Московские дипломатические источники не акцентировали на этом внимание по причине невыгодного положения Москвы, которое проступало через эту ситуацию. А. Л. Хорошкевич отмечала:
На заре русско-крымских отношений инициативной стороной в переезде на Русь выступали сами крымцы
