(выделено мной. — Б. Р.), и тобе его держати с нами с одного. А будет, брате, мне, великому князю, и моему сыну, великому князю, иного царевича отколе приняти в свою землю, своего деля дела, и хрестьянского для дела, и тебе и того держати с нами с одного>177.
Эта цитата позволяет говорить о том, что к 1473 г. Иван III уже ожидал новых выездов татарской знати в Московское княжество. И это неудивительно — именно началом 1473 г. датируется изменение в формулировке пункта об отношениях с Ордой в договорных грамотах, когда термин «Орда» (в единственном числе)>178[63] заменяется термином во множественном числе — «Орды»[64]. Видимо, это свидетельствовало об окончательном осознании Москвой того, что «Бог Орду переменил» — единого государства в прежнем виде уже не существует, начался новый период поздней Золотой Орды — конгломерата из нескольких орд-ханств. Большая Орда, признававшаяся до этого года сюзереном Москвы, была, согласно формулировкам грамот, приравнена к статусу других ханств>180, в нее перестал регулярно выплачиваться «выход»[65]. Естественно, в Москве поняли, что эти изменения были ей выгодны.
Московское руководство во главе с великим князем осознало, что прибытие Касима, Бердедата, Якуба не было исключительным событием. «Орда изменилась», по воле Бога или людей. Столкнувшись с такого рода переменами, московские правители были вынуждены отклонить тактику агрессивного противостояния Джучидам. Начиная примерно с 1470-х гг. они отвечали на продолжающиеся политические неурядицы в Степи по-иному — предложением своей территории как безопасного и спокойного убежища.
Основная часть ордынской эмиграции первой половины XѴ в. в Московское великое княжество была связана с именем бывшего сарайского хана Улуг-Мухаммеда. Данный период (приблизительно 1400–1473 гг.) можно обозначить как первый этап «сотрудничества» Москвы и Джучидов. Его характерной особенностью было то, что приезды и оседания Чингисидов были инициированы Ордой и юрты им либо не выделялись (как Тохтамышевичам), либо выделялись по требованию ордынского сюзерена как результат каких-либо «провинностей» московской стороны (как Касиму).
Образованное в 1445 г. Касимовское ханство — первый московский татарский юрт — в это время, видимо, являлось зоной «двойной» юрисдикции (казанской и московской), с превалированием первой. Находясь на границе с Казанским ханством, оно, вероятно, занимало достаточно обширную «буферную» территорию между этими двумя государственными образованиями и имело весьма специфическое устройство, присущее фронтирным зонам
