Пять невероятно длинных суток я валялся внутри ледяного гроба, кутаясь в одеяло, дрожа и мрачно глядя на ползущий к красной отметке индикатор углекислоты. Иногда проваливался в лихорадочный сон, просыпался и прислушивался к потрескиванию металла капсулы. На третий день закончилась пресная вода, на исходе четвертого я почти ничего не чувствовал. Только холод и боль, глубже проваливался в темноту.
Когда в стенку «гроба» ударило, почти с облегчением выдохнул: скала или дно. А значит, следующий удар течения будет последним. Но раздался скрежет и лязг, плеск. Спустя целую вечность открылся люк, и глаза резануло ослепительным светом.
Гораздо позже я узнал, что Дампир направлялся на маленьком батискафе по каким-то делам на дальний аванпост. Но по дороге обнаружил, что монастырь подвергся нападению, прошелся рядом, изучая место побоища. Ведомый каким-то чутьем свернул по течению и засек мою консервную банку.
На выздоровление ушло несколько дней. В течение этого времени старый пират присматривался ко мне, изучал, разговаривал. Попутно подкладывал на тумбу у постели какие-то приспособления, снимал показания с приборов и хмурился. А когда я окреп настолько, чтобы внимать, сказал:
– Хочешь обратно, парень? Хочешь стать монахом?
– Нет, – уверенно мотнул головой я.
– Тогда проблемы, – вздохнул Уильям. – Ты связан с Изнанкой. Сознаешь, что это значит?.. Хорошо. Ты либо потенциальный монах, либо гностик. Но в семинарию не хочешь, значит, тебе нужно в Лигу. И тебя примут. Однако…
– Что?
– Независимо от принадлежности скуют селенитом. И те, и другие. Но если церковником ты получишь признание, то став гностиком, лишь презрение. И пока научишься чему-то полезному, природные способности иссохнут.
– В Церковь не хочу, – вспомнив порядки, царящие в семинарии, поежился я.
– В Лиге не лучше, – хмыкнул Дампир. – К тому же я навел справки о тебе и твоей семье, юный Мак-Моран. Знаю, что твой отец пропал без вести. И знаю, что сейчас домом управляет мать.
Старый пират рассказывал, объяснял. Какие традиции и порядки царят в Олдуотере в отношении женщин, родивших ребенка, связанного с Изнанкой. Что ждет мать. Что может произойти со мной. Рассказывал и о том, насколько медленно продвигается обучение гностиков в Лиге. Как тех практически лишают способностей и лишь с годами снимают часть татуировок. Не за заслуги, не за твердость духа, а элементарно: тем, кто достаточно услужлив и полезен.
Нужно отметить, что Ульям не пытался запугивать или лукавить. Буднично давал расклад, спокойно и деловито. И спустя годы я убедился, что корсар не солгал ни в чем. Но тогда я чувствовал лишь мрачную обреченность. И увидев это, Дампир вздохнул:
