– Очередная великая мудрость туату? – поинтересовался я.
– Для Ши я слишком пьян и глуп. Для человека я пьян недостаточно.
– Что ж, старина, последнее поправимо.
Я усмехнулся и попросил для Мерти стакан рома у бармена, расплатился. Отхлебнул горячего настоя на горьких травах, что выращивали в куполах далеко к югу от Олдуотера. Скосил глаза и убедился – бродяга тоже занят выпивкой.
Что ж, отлично. Значит, псевдофилософской беседы удастся избежать.
Мерти являлся чем-то вроде живой городской легенды. Одиночка-туату, бродяга и почти наверняка изгнанник. К тому же горький пьяница. Появлялся то тут, то там в пабах Олдуотера, рассказывал небылицы. За мелкую монетку или выпивку предсказывал будущее, делился глубинной мудростью, на самом деле больше смахивающей на обычный бред. Незаметно возникал и так же незаметно исчезал – худой и высокий, в потрепанном, в заплатах плаще с капюшоном и с длинным тряпичным свертком за спиной, стянутым обрывками веревок.
Как-то раз на захолустном аванпосте окраины Олдуотера я выпил с ним. Но достаточно быстро убедился, что чудак-туату болтает о чем угодно, но ни о чем важном. Слухи, сказки, какие-то свои выдумки и фантазии. И ни слова об истории наших народов, об Исходе, о пришествии Сатаны и о том, почему так случилось.
Мерти был стар. Очень стар. О том говорила внешность – птичьи глаза, острый загнутый нос, смахивающий на клюв, и длинные волосы, у корней перерастающие в коричнево-серые перья. Туату – дети природы, способны меняться физически, перенимать какие-то свойства у животных или растений. И потому младших отличает или вполне человеческая внешность, или черты морских тварей. А древние представители народа сохраняли в себе память, отпечаток тех эпох, когда мы жили под солнцем рядом с миллионами иных существ – птиц, зверей, насекомых.
Потому я и заинтересовался бродягой. Наверняка он знал много интересного. Того, о чем люди забыли или переврали, а собратья Мерти, бежавшие вместе с людьми в океаны, умалчивали.
Однако же я зря потратил время. Память о тех событиях, если и оставалась в его голове, спряталась, ушла на глубину, подернулась нефтяной пленкой. Мерти вообще казался малость двинутым. Возможно, потому и изгнали. Или ушел сам. Потерял рассудок при виде гибели Тир Ноингирэ, смертей собратьев. Но вместе с тем не превратился в опасного безумца, а просто стал безобидным чудаком.
В любом случае сейчас не хотелось опять выслушивать бредни старика. Потому я допил грог и, поднявшись из-за стола, направился к выходу.
