Фантомная тяжесть на плечах не исчезла, темные мысли тоже. Но сейчас я слегка взбодрился, жаждал покорить город своего детства, решить любые проблемы.
Наспех умывшись, оделся и заглянул в соседние комнаты. В первой обнаружился спящий Фергюс: в обнимку с обнаженной официанткой, которую вчера тискал Коул, в окружении смятых простыней и едких испарений дешевого рома. И зная приятеля, я не сомневался, что вряд ли он очнется до полудня, будет долго болеть, стонать, требовать лекарств, потом поплетется в очередной паб и следующее утро встретит так же. Если, конечно, его не озарит гениальная идея. Тогда запрется в имении и будет упорно работать, играть или портить бумагу из прессованных водорослей в поисках меткой рифмы.
Вторая комната оказалась пуста, постель аккуратно застелена. Коул отличался невероятной способностью исчезать незаметно. И как бы страшно ни пил вечером, утром непременно сверкал лысиной и улыбкой. Что не могло порой не раздражать.
Беззлобно ругнувшись, я направился к лестнице. Жаль, что не удалось перехватить Проныру. Хотел устроить допрос, узнать кое-какие подробности. Теперь же придется ловить либо в офисе, либо оставлять записку, назначать встречу.
– Ром? – спросил сонный бармен, когда я спустился со второго уровня в один из нижних залов «Веселого боцмана».
– Грог, – ответил я. – Шельфовый.
Парень кивнул, а я уселся у иллюминатора, засмотрелся на черно-зеленую муть за стеклом. Утром в пабе не осталось ничего от вчерашнего уюта и веселья, веяло холодом, сыростью и пустотой. И хоть сор убрали, столы теперь казались грязными, на стенах каплями сочилась влага, а статуэтки потемнели.
Игры восприятия. Ведь умом я понимал, что на такой глубине и вода не меняет цвет ни днем, ни ночью. Ну, может, чуть-чуть. Отопление не отключали, а утро чисто номинально отмечает циферблат часов на стене.
С чего бы начать?..
– Я дам тебе два совета, парень, – неожиданно раздался хрипловатый голос из дальнего угла. – Один бесплатный. И второй, если угостишь ромом.
Тени дрогнули, зашевелились, в сумраке сверкнули огромные желтые глаза. Нечеловеческие глаза. Скорее… хищной птицы. Наверное. С точностью утверждать не берусь, пернатых видел только на старых картинах.
Выдержка мне изменила, я непритворно вздрогнул. Ведь не чувствовал чужого присутствия. Да что там, вообще ничего не чувствовал. Но сообразив, с кем столкнулся, успокоился.
– Мерти, ты? Вчера я тебя не видел.
– Чтобы видеть, мало иметь глаза, – ответили из угла. В хриплом голосе промелькнула насмешка. – Нужно хотеть увидеть. И быть готовым видеть.
