Но вчера Федоровна, заворачивая к своему дому, ехидно спросила, откуда, мол, Галя приехала. У Оксаны Ивановны ноги подкосились; не поднимая глаз, пролепетала что-то и заспешила домой, расплескивая драгоценную воду. И нынче, полагая, что уже всем в городе известен ее позор, шла к колонке, низко склонив седую голову.
Серая змея разнокалиберных ведер уткнулась головой в колонку, около которой не затихала перебранка. Владельцы дальних ведер подпирали спинами покривившиеся палисадники по обеим сторонам улицы. Двое мальчишек на дороге играли в ножички. Старуха в засаленном халате торговалась с толстой рябой теткой, трясла головой, стараясь всучить ей расшитый петухами рушник.
Пристроив ведро к хвосту змеи, Оксана Ивановна отступила к палисаднику. Она не отрывала глаз от земли, но все же ей показалось, что кое-кто из знакомых нарочно отвернулся. «Ой, стыдоба моя, здоровкаться люди брезгуют!» — подумала она, усаживаясь на донышко второго ведра.
— Слыхали новость? — клонясь к ней, прошамкал старичок с венчиком зеленовато-седого пуха на голове. — Вчера на Гоголевской одна женщина двух офицеров немецких отравила, да…
— И как же? — обрадовалась Оксана Ивановна, что и без нее есть у людей о чем посудачить.
Старичок пожевал беззубым ртом, пригладил мох на голове.
— Сказывали, она с дочкой-малолеткой тоже отравилась, да…
— Царство ей небесное и малюточке ее! — скорбно прикрыла глаза прямая, как жердь, темноликая старуха в низко повязанном черном платке и осенила себя мелкими крестиками. — Двух иродов извела, много грехов ей господь простит!
— А еще сказывали, — старичок опасливо повертел головой по сторонам, зашептал, — город Орел наши взяли, да…
Оксана Ивановна никогда не выезжала за пределы Энска и не знала, где находится город Орел. Но известие было утешительное. За Орлом могла прийти очередь Энска.
Словоохотливый старичок рассказал еще, что на базаре полицаи били двух женщин, допытываясь, где взяли для торговли немецкие эрзац-конфеты. Потом он зашелся кашлем; отдышавшись, пожаловался на боль в спине.
— Пиявочек поставить, вот бы славно, да… — вздохнул он. — Есть у одной, дорого просит — стакан соли, да… Меня и банки облегчали, так в доме ни одной нет и спирту нет, да…
Оксана Ивановна растолковала старичку, как вместо банок поставить граненые стаканы, а вместо спирта жечь в них бумажные жгуты. Потом они передвинули свои ведра, а когда возвратились к палисаднику, из калитки углового дома вышагал, поблескивая сапогами, немецкий офицер и свернул на Артемовскую. А в калитке появились две женщины.
