Последняя или предпоследняя инстанция?
Является ли наша совесть последней инстанцией, перед которой мы несем ответственность? Или все-таки предпоследней? Франкл однозначно выбирает второй вариант и говорит об этом очень откровенно:
Эта последняя инстанция – не какая-то таинственная и могучая сила, не космическая энергия… это Некто, инстанция, обладающая идеальной личностной структурой… и мы должны стать последними, кто не решался назвать эту инстанцию, эту Сверхличность тем именем, которое ей дало человечество, – Бог.
Привычная сдержанность Франкла проявляется в этом высказывании разве что в несколько старомодном употреблении местоимения «мы», под которым он, несомненно, подразумевал самого себя.
Вера Франкла была верой в личностного Бога. В Бога, с которым можно разговаривать, которому можно сказать «Ты», с которым можно вступить в интимные душевные отношения.
И перед которым необходимо держать ответ. Чтобы рассказать Богу
Пережив ад концлагеря, Франкл сделался убежденным адвокатом страдающего человека. При этом он осуществил смену парадигмы. Раньше считалось, что посочувствовать, с пониманием выслушать, ласково подержать человека за руку – лучшее средство для заживления душевных ран. Естественно, все это помогает унять эмоциональную бурю. Но не вытаскивает занозу, застрявшую в сердце, и нарыв продолжает развиваться: есть ли в жизни, омраченной страданием, хоть какой-то смысл? Лишь когда человек находит утвердительный ответ на этот вопрос, он может справиться со своей травмой.
В героическом страдании есть удивительный положительный аспект. Чтобы реализовать одну из величайших возможностей осуществления смысла, человек должен выдержать неотвратимое страдание без деструктивных последствий для окружающих, не впадая в ярость и не вымещая ее на невиновных. Страдание не исчезнет из мира до тех пор, пока каждый будет перекладывать свою ношу на ближнего. Но и в том, чтобы позволять страданию разъедать «всего лишь» собственную душу и погружаться в депрессию, нет ничего утешительного. Есть замечательное стихотворение Юлиуса Штурма:
По ночам, по ночам
Приходят радость и страдание
И, прежде чем ты опомнишься,
Покидают тебя,
Идут, чтобы рассказать Богу,
Как ты их перенес>[3].
В самом деле все зависит от того, как человек несет свою судьбу, когда уже не может взять ее в свои руки, а может только принять на себя.
Прямая, вертикальная поза перед лицом судьбы внушает уважение. Почему? В ней проявляется упрямство человеческого духа, которое способно наделять смыслом даже самое бедственное стечение обстоятельств.
