За разговором выяснилось, что Джордж был пилотом, летал на ракете, но потом оказался прикован к земле. Я понял, что вовсе не плохое здоровье тому причиной, но объяснять он не стал, а я не рискнул спрашивать.
На десерт подали фрукты, о которых я и слыхом не слыхивал, а к ним охлажденный сок маракуйи. Уже за кофе Джордж произнес, как мне показалось, с тоской:
– Мистер Майфорд, я надеялся, что вы мне поможете, но теперь вижу: нет в вас веры.
– Ну что вы! – запротестовал я. – Без веры как прожить? Человек очень немногое способен сделать сам, поэтому приходится верить в возможности человечества.
– Ну да, – кивнул Джордж. – Мне следовало сказать «нет духовной веры». Вы не похожи на человека, которого интересует природа и предназначение его души. Или чьей бы то ни было души. Угадал?
Я заподозрил, что знаю, каким будет продолжение. Впрочем, если этот парень намерен спасти мою душу, то начал он неплохо, щедро удовлетворив телесную потребность в изысканной пище.
– В молодости я изрядно беспокоился насчет моей души, но в конце концов решил, что это по большому счету суета.
– Суета – мнить себя абсолютно самодостаточным, – возразил собеседник.
– Безусловно, – согласился я. – Однако меня не устраивает идея, будто душа – отдельная сущность. Полагаю, это всего лишь манифестация разума, каковой, в свою очередь, является продуктом деятельности мозга, меняющегося под влиянием окружающей среды и напрямую подчиняющегося железам.
Джордж грустно вздохнул и укоризненно покачал головой:
– Вы заблуждаетесь. Ах, как же вы заблуждаетесь!.. Люди делятся на тех, кто чувствует в себе душу, и тех, кто, подобно вам, не осознает ее присутствия. Но никто из нас, пока обладает ею, не представляет себе ее истинной ценности. Лишь потеряв душу, человек понимает, какого сокровища он лишился.
Сентенция не из тех, на которые с легкостью находишь ответ. Пауза затягивалась. Собеседник посмотрел на север, где в небе успел растаять след лунного «челнока». Мне стало не по себе, когда две крупные слезы выкатились из глаз Джорджа и проложили влажные дорожки возле носа. Он же, напротив, не выказывал смущения. Просто достал широкий, безупречной белизны платок и вытер лицо.
– Надеюсь, вам никогда не доведется узнать, до чего же это страшно – остаться без души, – качая головой, произнес он. – Как будто в сердце осталась только космическая пустота. Провести остаток жизни на реках Вавилонских[12] – что может быть хуже?
Я напустил на себя равнодушие:
