– По мне, так лучше и быть не может, – заметил Артур. – Для чего нас сюда прислали, то мы и сделали – первую успешную посадку. Теперь, как я понимаю, это любому по плечу, добро пожаловать на Венеру!
– Нет, Артур. – Трун медленно покачал головой. – В нас вложили деньги не ради одних рекордов. По контракту, мы ее еще и удержать должны.
– А вдруг твой кузен Жайме пойдет на попятную, когда увидит, на что она похожа?
– Жайме не пойдет на попятную, – убежденно ответил Трун. – Он всегда знает, что делает. Беда в том, что у них со стариком планы, что твой айсберг – неискушенному оку виден только краешек. Нет, Жайме вполне доволен.
Артур Доггет снова глянул в окно и с сомнением покачал головой:
– Думаешь, доволен? Если так, могу себе представить, сколько у него на то причин. Должно быть, куда побольше, чем нам отсюда видится.
– Нисколько не сомневаюсь. Жайме и его отец – настоящие стратеги, фельдмаршалы в штатском. Старик никогда не боялся трудностей, не терял головы – и Жайме вырос ему под стать.
– Одного я никак не могу взять в толк, – проговорил Артур. – Откуда у твоего кузена, австралийского гражданина, бразильское имя Жайме Гувейя?
– Ну, это довольно просто. Когда на Марсе погиб мой дед, Джеффри Трунью, осталось трое детей: Анна, Джордж и Джеффри, мой отец. Джеффри родился уже «посмертно», во всяком случае после того, как дед высадился на Марсе. Потом тетя Анна вышла замуж за Энрикеша Поликарпу Гувейю – старика Гувейю, эмигрировала с ним в Австралию и там родила Жайме. Дед Жайме Гувейи дружил с моим дедом, и, когда тот не вернулся с Марса, кто, по-твоему, больше всех ратовал за вторую марсианскую экспедицию? Правильно, дедушка Гувейя. В конце концов он собрал группу сторонников, они вложили половину денег, а вторую выжали из бразильского правительства. В случае успеха экспедиции две тысячи сто первого года он бы претендовал на сущую безделицу: эксклюзивные права на половину биологических находок. Ко всеобщему удивлению, таковые действительно встретились на дне рифтов – так называемых каналов. Гувейя быстренько выкупил права на вторую половину у другого пайщика и усадил своих экспертов за работу. Лет двадцать они провозились с адаптацией растений, а после старик Гувейя с двумя сыновьями и дочерью взялись покорять мировые пустыни, чем и по сей день занимаются.
Жуану, старшему сыну, достался север Африки, Беатрис отправилась в Китай, а моему дядюшке Энрикешу, как я уже говорил, приглянулась Австралия. Брат тети Анны, дядя Джордж, остался в Бразилии, сейчас его сын Жоржи Трунью – командор в космофлоте. Моего отца посылали в Австралию учиться в школе, потом он вернулся, окончил университет в Сан-Паулу, снова уехал в Австралию, женился там на дочери судовладельца и отправился в Дурбан управлять делами тестя. Там и погиб случайно во Втором Африканском восстании, когда негры вышибали индусов. Меня, совсем еще ребенка, мать увезла домой в Австралию, и там мы сменили фамилию на исконную – Трун.
