– Ты что тут делаешь? – спрашивает она, ища пачку сигарет в сумочке. Наконец находит и закуривает, немного отвернувшись в сторону.
– О, ты не знала, что я в городе?
– Откуда мне знать?
– Ладно, без разницы, – говорю я. – Мне нужно было обсудить одно дело с Гуннаром.
– Дело? Ты что, вернулся в полицию?
– Нет. Ты же знаешь, что нет.
Она кивает, выдыхая сигаретный дым в сторону.
– А ты? – спрашиваю я.
– Мы с Гуннаром собираемся пожениться. – она вдруг замирает, переставая беспокойно покачивать бедрами. – Летом, в Париже.
– О, поздравляю, – отвечаю я, пытаясь одновременно выказать удивление и радость. – Ты это заслужила.
– Заслужила? – она чуть склоняет голову набок. – Почему это я заслужила?
– Я только хотел сказать, что ты заслуживаешь быть…
– Счастливой? – она ухмыляется.
– Перестань, – шепчу я, пока она не продолжила дальше.
– Но я же перестала, – спокойно парирует Анн Мари. – Перестала упрекать тебя и саму себя, перестала горевать, даже когда слышу от других, как ты носишься по северной Норвегии в поисках новых способов умереть сразу же после того, как предыдущий не удался. Я перестала все это делать, Торкильд. Кроме одной вещи. Одной-единственной. Так что не надо приходить сюда и просить меня перестать, потому что ты не знаешь, понятия не имеешь, сколько мне пришлось пережить за годы после твоего ухода.
Анн Мари сделала затяжку.
– Ты постарел, – говорит она, а ее глаза скользят по пластырю на носу и останавливаются на обезображенной щеке. – Шрам тебе не идет.
– Я и есть старый. Просто ты так хорошо выглядишь, что это усиливает контраст.
– Что? – переспрашивает Анн Мари с косой ухмылкой. – Ты считаешь меня красивой?
– Ну, ты и есть красивая, – говорю я, но тут же жалею о ничтожном комплименте, ведь мы оба знаем, что я сделал его только чтобы увести разговор обратно на поверхностные темы.
– Такая же красивая, как она? – Анн Мари продолжает улыбаться. – Как Фрей?
– Не надо…
– Нет, Торкильд. Я уже говорила, что не перестану. Я люблю тебя, и этого тебе у меня не отобрать. Я заслуживаю любить именно тебя, того, кто не любит меня, кто причиняет мне адскую боль даже за много миль отсюда. Кто хочет быть скорее с трупом, чем со мной. Ты моя Фрей, Торкильд. Мое наказание.
Я не знаю, что сказать, и мы просто стоим и ждем, когда она докурит сигарету. Анн Мари кидает тлеющий фильтр на землю, придвигается и целует меня в щеку, туда, где шрам собрался в твердый комок в форме камня.
– Тебе просто придется жить с этим, – говорит она и легонько хлопает меня по груди перед тем, как войти в дверь полицейского участка.
