Кондрат Назаревский еще раз посмотрел на фотографию Анатоля Скуратовича: молодое округлое лицо, во всей фигуре стремление держаться с достоинством. Видно, об этом только и думал, когда снимался.
Со двора донеслись голоса. Мимо окон прошел пожилой человек, за ним — знакомая уже Кондрату женщина. «Дома все-таки, — подумал Кондрат. — Как же он объяснит, что вдруг оказался дома?»
Однако и хозяин и хозяйка старались об этом не вспоминать.
— Сейчас поедем, — сказал хозяин и взял с комода табакерку.
Лицо его было озабочено. Он мало походил на свою фотографию, висевшую над комодом: там навек застывшая неподвижность, а здесь человек жил, волновался, думал. Он закурил, дал закурить Назаревскому и пошел запрягать. У порога обернулся:
— Беда только, товарищ, что очень неспокойно у нас. В лесу бандиты, а лес у нас кругом, куда ни глянь. Есть ли у вас хотя бы оружие при себе? А то я и ехать побаиваюсь...
Кондрат не поверил про бандитов.
— Есть оружие, нечего бояться!
Покуда хозяин запрягал, женщина принесла хлеба и молока. Она старалась говорить приветливо. Кондрат с наслаждением съел весь хлеб, выпил все молоко. Женщина разговорилась:
— Какое это горе — война! Вот за последние дни сколько деревень сожгли! И сколько людей погибает! Мы, к слову сказать, живем на отшибе и вот который уже год, как стукнет где-нибудь вечером или ночью, так и замираем: кажется, вот идут...
— Кто идет?
— Мало ли кто! Пришли немцы — двух коров забрали. Поляки пришли — телушку взяли.
В хату вошел хозяин.
— Реквизиция была. Скажите, товарищ, а теперь реквизиций не будет?
— Я только не понимаю, товарищ... — вновь заговорила женщина. — Конечно, мы, как говорится, люди простецкие, обо всем спрашиваем. Зачем, к примеру, трогать религию? Царя скинули, панов прогнали, ну и ладно. А религия при чем? Все ж таки без религии нельзя человеку, он все равно что зверь, если не чувствует над собою бога. Человек должен в сердце жалость к другому иметь. А без бога как же он будет?
— Так есть бог, или только нужно, чтобы он был?
— Как же так — нет бога?! Только что веры всякие бывают. А среди них одна должна быть правильная. Вот, скажем, русская вера. В ней больше всего обмана. «Мощи, мощи!» — кричат. Возьмут несколько костей, обложат их ватой, обмажут воском — и кланяйся, и молись! А потом большевики правильно сделали. Как посмотрели на весь этот обман, так и... Ведь и католическая вера тоже всегда над мощами смеялась. Наш Толик, когда был в армии, сам видел эти мощи.
