«Конные», — подумал Толик и со всех ног пустился бежать в ельник. Там он притаился за первой же придорожной елью и пропустил мимо себя целый отряд конников. Он догадался, что это отряд, который ловит дезертиров. Когда конники проехали, он медленно направился в чащу леса. Под утро тучи рассеялись, выглянула луна. Толик Скуратович лежал под кустом на кожухе и видел вокруг себя своих товарищей.
На следующий день, в послеобеденный час, в этом самом лесу по неровной, ухабистой дороге двигались две крестьянские подводы. На передней сидел человек средних лет в черном френче, а рядом с ним — два красноармейца с винтовками. У того, что во френче, тоже была винтовка. На другой подводе ехали три красноармейца.
Там, где дорога выходила в поле, лес замыкался непроходимой чащей. Рядом со сплошной стеной старого леса шла полоса молодого ельника. Через эту полосу, казалось, невозможно пробраться. И вот из этой чащи за двумя подводами зорко следил человек. Он не спускал с них глаз до тех пор, пока они не скрылись где-то на хуторе Скуратовича. Тогда наблюдатель развалистой походкой двинулся в глубь леса. Прислонившись к дереву, он заговорил:
— Можно было бы подумать, что это дезертиров ищут. Но зачем к солдатам комиссар по продразверстке едет? А если он едет проверять разверстку, то к чему ему столько солдат?
— А может быть, это вовсе не комиссар? — раздался голос из-под куста.
— Он. Я его узнал.
— Куда же они поехали?
— На ваш хутор. — И он заглянул под куст, где лежал Толик Скуратович и мусолил окурок. Вскочив на ноги, Толик заговорил:
— Зачем ему солдаты? Догадаться не можете? Недавно, когда я ночью ходил домой за хлебом, я видел и слышал, как на наш хутор приезжал целый отряд — дезертиров искали. Меня искали! Я стоял под грушей в поле и слушал. Стало быть, когда поехали за разверсткой, подумали: где есть дезертиры, там могут и разверстку не дать. Поняли?
— А почему они должны обязательно так думать? — спросил кто-то, оробев.
— Дурень! А почему им не думать, что мы можем им головы свернуть?
— Чья сегодня очередь идти за хлебом? — спросил после паузы все тот же трусивший парень, желая, видимо, сохранить мирный тон разговора.
Но Скуратович гнул свое:
— Надо податься поближе к дороге. Дело к ночи. Нужно быть у дороги: а вдруг кого-нибудь защищать придется.
— Кого?
— Может быть, моего отца уже ограбили?
— Почему это вдруг?
— И твоего ограбят. Нечего так бояться.
Собирались ли они и в самом деле кого-нибудь защищать или нет, но поближе к дороге все же перебрались. Наступал вечер. Еще было сравнительно светло, а под ельником уже сгустился сумрак. На самую дорогу не вышли, только один из них улегся на мох под вторым от дороги кустом. Им прямо-таки не терпелось увидеть, выедет ли из хутора и когда именно «комиссар по продразверстке».
