Заговорили о надгробном памятнике. Я сказал, что на днях заходил на могилу Бориса Леонидовича.
— Делала памятник Сарра Лебедева, — рассказал Евгений Борисович. — Многослойный известняк. Крестик над головой кто-то вырезал после. У глаз царапина — это удар острием лыжной палки. Были следы лыж у могилы, мы их видели.
— Мне и в голову не пришло, — удивился я. — Подумал, что это как бы слеза скатывается.
— Слеза скатывается у нас, — вздохнула Катя.
— Фильм «Доктор Живаго» привозили и показывали на узком кинопроекторе прямо здесь, в гостиной, — сказал Евгений Борисович. — Там многое не так и не то. Роман я включил в Собрание сочинений папочки. В нём двадцать пять стихотворений. Кое-что из них уже удалось напечатать. Пусть отдельно от романа, пусть по одному, по два. Так я хочу. Цель такая. Стараюсь. Стихи эти я вам дам почитать здесь. Несколько стихотворений взяли в «Вопросы литературы», в труды Тартуского университета. В Грузию послал. В Германии, в ФРГ, вышла книжечка прозы. Вышла в связи с новым вступлением в книжную конвенцию.
Недавно, разбирая наследство папочки, я нашёл папку. Аккуратно всё сложено. Переводы Юлиуша Словацкого. Я послал в Варшаву. Они сразу издали, в этом году. Вот жаль, неделю назад бы пришли, я бы вам подарил. Там моё предисловие.
Что я делаю? Как живём? Я кандидат математических наук, читаю курс автоматики в энергетическом институте. Двадцать часов в неделю. Очень занят. Квартиру долго меняли. Теперь вот большая, и нас много. Папочка имел квартиру в Лаврушинском переулке, две комнаты. Одна на одном этаже, другая внизу. Но последние годы папа жил на даче, в Переделкине, в город приезжал лишь по делам.
Переживал ли тогда? Понимаете, что я имею в виду? Его Нобелевскую премию. Не очень. Расстроился больше, когда уволили с работы его приятельницу Ольгу Всеволодовну.
Был прост к людям. Не замыкался.
Рукописи мы передали в ИМЛИ, в рукописный отдел Библиотеки имени Ленина, часть осталась у моего брата Лёни и у меня. Есть двести пятьдесят фотографий. Все они пересняты. Вот дубли, ими играет Лиза. Выберите себе, что вам по душе. Берите, берите, не стесняйтесь.
Я взял четыре снимка. Особенно мне нравится фотография, где Борис Леонидович копает огород перед своей дачей. Он в сапогах, белой рубашке.
— Кланяйтесь вашей земле древней. У вас есть знаменитая «Калевала». Папочка читал её. Возможно, хотел переводить. Прежде, чем попрощаемся, две просьбы. Первая — не очень-то рассказывайте о наших разговорах. Вторая — нельзя ли от вашего Союза писателей, от библиотеки, даже от группы читателей получить письмо, в котором была бы просьба об издании восьмитомника Бориса Леонидовича? Попытайтесь. Будем ждать.
