В течение недели я как следует тренируюсь и прохожу два квалификационных круга – обыгрываю Лизель Хубер из ЮАР и болгарку Любомиру Бачеву, 97-ю ракетку мира. Так я выхожу в Бирмингеме в основную сетку.
Отец вроде бы доволен моей игрой, и все, кажется, наладилось. Или нет? Я никогда не знаю наверняка.
Начинается турнир, и на дальних кортах я играю с итальянкой Ритой Гранде. Я уверенно беру первый сет, но уступаю во втором, когда слышу какое-то беспокойство на трибунах. Позднее я узнаю: отцу по ходу матча показалось, что две британские болельщицы смеются надо мной после каждой ошибки. Это выводит его из себя, и в итоге он поворачивается к ним и называет их «старыми английскими коровами». Это возмущает людей вокруг, и начинается шум-гам. Я стараюсь не обращать на него внимания, но, как бы я ни была привычна к разным отцовским трюкам на моих матчах, это выбивает меня из колеи.
Я продолжаю бороться и стараюсь не отвлекаться, но тут вижу, что он резко встает и уходит с трибуны. Что бы там ни было, я ничего не могу с этим поделать, так что я изо всех сил стараюсь концентрироваться на игре. Это очень сложно, потому что я понимаю, что что-то произошло.
Потом я узнаю, что он ушел в лаунж для игроков и там по телевизору смотрел новости с кадрами бомбардировки белградской больницы «Драгиша Мишович» войсками НАТО. Отцу однажды делали там операцию, так что ему дорого это место, а теперь НАТО разносит больницу по кирпичикам. К тому же звуки взрывов переносят его в ужасное прошлое, и, конечно, он напивается. Он пьет, чтобы заглушить боль, перестать чувствовать давление, забыть о враждебности трибун и вообще обо всем, что его злит.
Он заказывает в лаунж вино. А потом еще. После двух бутылок он решает вернуться на корт и досмотреть мой матч. Он пьян и теперь уже очень зол. Оказавшись рядом с кортом, он снова начинает кричать на сотрудников турнира и болельщиков, только в этот раз громче. Мне все труднее концентрироваться на матче, и вот я уже могу думать только о папе, а в матче-то идет третий сет.
К отцу подходит директор WTA Бренда Перри и просит его уйти. Днем ранее она уже делала ему предупреждение из-за того, что он вопил посреди моего квалификационного матча. Теперь он отталкивает ее и отказывается уходить. Этот толчок становится для него роковым: к ситуации подключается охрана и заканчивает наконец этот спектакль. Чтобы сдвинуть грузного отца с места, требуется шесть человек, и даже им с трудом удается протащить его через зрителей к дальнему выходу из «Эджбастон Прайори Клаб».
