– Это все ты виновата, – он плюет в меня. – Ты не работаешь так, как должна, чтобы вытащить нас.
Через несколько часов он наконец замолкает. Мы оба засыпаем на полу рядом с нашим багажом и моей теннисной сумкой. Мы спим всего два-три часа, до первого автобуса в аэропорт. Оказавшись в самолете, я сразу засыпаю, изможденная его бешенством.
* * *
К марту 1997 года мой талант в Австралии уже признан настолько, что меня впервые отправляют на международные соревнования – в Японию. Вечером накануне отъезда в Токио я раскладываю свою желто-зеленую форму на маленькой кровати, где сплю вместе с братом. Обживаясь в Сиднее, мы постепенно покупали мебель – местный магазин открыл нам долгосрочный кредит без первоначального взноса. Возможность представлять свою страну вызывает у меня восторг, а к тому же я еду одна – в смысле, без отца. Родителей в эту поездку не берут, но он меня все же отпускает, потому что международные соревнования покажут мой настоящий уровень. Я не могу дождаться того дня, когда уеду от него.
Я приезжаю в аэропорт Сиднея в радостном предвкушении нашего рейса, но и на нервах. Я рассматриваю других игроков-юниоров, стоящих в очереди на регистрацию. Они все старше меня минимум на три года и выглядят высокими и уверенными в себе. Еще они выглядят сплоченной группой – такой крепкой теннисной бандой, которой неинтересны чужаки вроде меня. Их лица мне знакомы – я помню их с региональных турниров: это золотая молодежь австралийского тенниса.
Никто из них не здоровается со мной, когда я встаю в очередь. Наоборот, они делают вид, что не замечают меня.
Когда мы приземляемся в Токио, я уже со всей ясностью понимаю, что я там изгой. Когда мы перед ужином собираемся всей командой в лобби отеля, сразу видно, что я не такая, как они все. Они все одеты очень хорошо: джинсы, классные футболки, модная обувь. У меня нет даже джинсов, не говоря обо всем остальном. Мы не можем их себе позволить, да и к тому же, по мнению папы, мне не нужно ничего, кроме теннисной одежды. Так что пока все одеты по последней моде, на мне мой спортивный костюм. На меня косо смотрят. Мне неловко, и я выдумываю оправдание:
– Я не знала, что мы в джинсах идем.
– Ну так иди наверх, переоденься, – отвечает кто-то.
Тогда мне приходится выдумывать, почему я не могу.
Остальные игроки тусуются друг у друга в комнатах, играют в карты, дурачатся – проводят время, как и все тинейджеры, – но меня не приглашают. Однажды вечером я собираюсь с духом. Моего отца нет в этой поездке, и он не диктует каждое мое движение, поэтому я очень хочу воспользоваться этой свободой, чтобы влиться в коллектив. Хотя бы попытаться. Я завожу себя:
