— Охладись, придурок, — жалостливо посоветовал Вайз в щель, не давая Девилеру выбраться из-под холодной струи. — Знаешь, чего ты добьешься таким способом? Пробитого черепа и неопознанного трупа, облитого кислотой.
— Тут не Аайя, — заметил Мартинес.
— Тут думать надо, — негромко сказал Креббер, глядя на стучащие зубы Девилера за прозрачной стенкой. — Причем всем.
Эту парочку Большой Мо заприметил, едва они показались в конце улицы, и в течение четверти часа то и дело наблюдал в монитор наружной камеры, как они застревают у каждой витрины, подталкивая друг друга локтями и замирая от собственной смелости. Мажоры, сбежавшие от нянек, судя по рубашечкам и шортикам. Молоко на губах не обсохло, а туда же, в пучину разврата, или как там выражаются их штатные гувернеры?
Он нарочно поставил в окно приманку — пока мальчишки глазеют на «Лиззи», он оценит их с точки зрения пригодности для дела и подумает. С одной стороны, товар уже готов, с другой — будет же когда-нибудь новый заказ, тогда искать модели уже не придется. Тем более один из двух был гладким тоненьким азиатом, на таких всегда есть спрос, второй был похож на ангела Возрождения, с полагающимися ангелам кудрями и ресницами. Просто Ганс и Гретель. Интересно, им рассказывали, что бывает иногда с такими малышами в закоулках мумбайских трущоб? Или с хорошими мальчиками такого не случается?
Расстояние между ними решительно сокращалось, и Мо вышел на крыльцо, остановившись у косяка.
— Нравится? — коротко спросил он мальчишек, вытирая руки промасленной тряпкой.
Ганс испуганно кивнул, глядя на его семейные трусы, а Гретель залился краской.
— Первый раз на Мумбаи?
— Первый.
Голос тоже ангельский, просто грех природы какой-то. И грех не воспользоваться. Может, попробовать его в рост сделать? На любителя? Интересно, с какой дозы алкоголя отрубится такое чудо?
— Виктория или Урсула? Викторианцы, да?
— Да, — удивленно ответил Ганс. — А как вы узнали?
— По глазам, — усмехнулся наружный Мо, садясь на ступени и неспешно закуривая. — Я сам викторианец, помню свой первый раз, впечатлений было море. Мне тогда только пятнадцать исполнилось, родители умерли, вот я и пустился во все тяжкие. Куда только жизнь не забросила, мда. Сейчас бы, конечно, уже многое не рискнул. А вы молодцы, без нянек гуляете. Восемнадцать есть? Заходите, что ли, пивом угощу в честь первого раза. Мумбаи — территория свободы.
Мальчишки, как зачарованные, смотрели на его волосатые колени. Наверное, им говорили не заходить в незнакомые места, но их двое, а он один, выглядит мирно, к тому же «Лиззи» сделала свое дело.
