— Пусть себе делают что хотят. Не обращай на них внимания, — попросила его жена.
Между тем новоявленные актёры столпились в коридоре и о чём-то шушукались.
— Постарайтесь разузнать, что с Женни. Она становится просто невыносимой… — говорил Даниэль Жюльетте и Флоре.
Девочки сбежали по лестнице, перескакивая через несколько ступенек, и ворвались в комнату Женни.
Красное платье валяется на полу перед зеркалом, а сама Женни лежит, свернувшись калачиком, на кровати.
— Что с тобой? — тихо спросила Флора.
Женни ничего не ответила, её бил озноб, и на лбу у неё выступили капли холодного пота.
— Тебе кажется, что платье недостаточно коротко, и ты не хочешь его надевать? — сердито спросила Жюльетта, схватив сестру за руку, и вдруг испуганно ахнула: — Да у тебя жар!
Женни с трудом приподняла голову и, откинув волосы, прилипшие ко лбу, ответила:
— Нет, нет, я буду играть!
— Ты больна! Я побегу за мамой.
— Если ты ей скажешь, я тебе никогда не прощу… Никогда… — твердила Женни.
Она соскочила с кровати, схватила с полу платье и торопливо стала его натягивать. Зубы у неё стучали от озноба. Она взглянула на себя в зеркало и расплакалась.
— Какой у меня вид! Принесите мне гребёнку и губку… Впрочем, я сама сбегаю в ванную…
Но не успела она сделать и шага, как в комнате появилась мать. Она взглянула на дочь и строго сказала:
— Сейчас же ложись в постель!
— Не хочу! Не хочу!
— Жюльетта, дай термометр.
Температура около сорока. Господин Шав позвонил доктору. Женни уложили в постель.
Прощайте, танцы, прощай, роль… Флора была огорчена не меньше подруги. Но как бы её утешить? И Флора шепнула ей на ухо:
— Я тоже не буду танцевать. Хочешь?
Женни слабо улыбнулась.
— Пожалуй, да. А другие согласятся отменить представление?
— Сейчас я спрошу…
Даниэль и Люка были заняты. Вместе с Жерве они прилаживали последние декорации. Они огорчились, узнав о печальных новостях. «Вот не повезло Женни!»
— И всё же играть мы будем, — заявил Люка, помолчав. — Сократим несколько сцен, и всё. Верно, Даниэль?
— Это будет трудновато, — заметил Даниэль, перелистывая голубую тетрадь.
Флора бросила на них укоризненный взгляд.
— Если бы вы только видели Женни, вы бы думать забыли о пьесе. У неё жар с самого утра. Я обещала ей, что не буду танцевать. И она почти утешилась, — с довольной улыбкой объявила Флора.
— Ты не будешь танцевать? — изумился Люка. — Слышишь, Жерве?
— Слышу и нахожу, что сестрёнка права, — ответил Жерве. — Ведь Женни так хочется выступить… Нет, играть без Женни нельзя.
