Но представление не состоялось и в следующее воскресенье. Оказывается, Женни нездоровилось уже очень давно, но она никому ничего не говорила, и лёгкая простуда превратилась в острый бронхит. И вот — пенициллин, банки, уколы… «Немного терпения, ещё немного терпения», — твердил доктор. А терпения у Женни как раз и не хватало.
Госпожа Шав была очень довольна, что спектакль отменили. Она считала, что Женни заболела именно из-за него. Забот у неё теперь стало ещё больше.
— Пусть Жюльетта поживёт пока вместе с Флорой на чердаке, — сказал господин Шав.
— Им там будет тесно.
— Но Флора не будет жить у нас вечно! Кстати, она собиралась уехать после дня твоего рождения… К тому же и обстоятельства сложились так, что ей придётся с нами расстаться.
Флора огорчилась. «Я могу съёжиться и не буду мешать Жюльетте — спальный мешок ведь такой большой!» — раздумывала она. Ей было очень грустно.
Даниэлю вместе с Люка поручили отвезти Флору на машине в Руан.
Низкое небо, серые свинцовые тучи, а ведь как сияло солнце в прошлое воскресенье! Машина остановилась перед кафе «У зелёного холма». К ним подбежал Жерве в синем фартуке, он попросил Люка:
— Поговори, пожалуйста, с Жилем. Может, он хоть с тобой будет говорить откровеннее. Помоги ему как-нибудь! Ты увидишь, он очень хороший! И узнай заодно, как дела у Валентина.
— Всё непременно сделаю, — пообещал Люка. — Поехали, Даниэль!
Машина мчалась по лесу. Потом замелькали деревни. Флора ничего не видела и, насупившись, упорно молчала. Когда они подъезжали к Руану, заморосил мелкий дождь, и сквозь туман с трудом можно было различить очертания кафедрального собора.
— Пять минут пятого, — заметил Даниэль. — Быстро доехали. А где стоит ваш фургон?
Флора махнула рукой куда-то в сторону:
— Вон там!
— Что же ты раньше не сказала? Теперь придётся делать крюк. Кстати, вид у тебя такой, будто тебя везут на казнь.
Поехали дальше. Вот и автофургон, рядом прицеп с брезентовым верхом.
Около фургона никого. Даниэлю чуть не силой пришлось вытаскивать Флору из машины. И теперь она стояла рядом с ним — безучастная, поникшая. Очевидно, Мили и Валентин ещё не пришли с работы.
— Как всё нескладно получилось! А может быть, Жиль дома? Жиль, Жиль! — позвал Даниэль.
В фургоне кто-то завозился, и вскоре в дверях появилось бледное, угрюмое лицо.
