«Дорогой наш друг и товарищ Устинов Алексей Егорович!
Пишем тебе на твою родину в Юзовку. Мы отправляемся на Западный фронт последним эшелоном, едем освобождать польских рабочих и крестьян от ига буржуазии. А ты встречай нас в Харькове, и поедем вместе. Спеши повидаться.
Твои боевые товарищи —
Сергей Калуга, Махметка, Петро Хватаймуха, Антоныч».
Путь до Харькова оказался трудным и долгим. Не успели отъехать от Юзовки и трех верст, как поезд остановился: банда разобрала путь — волами растащили рельсы и скрылись. Пока исправляли, прошли сутки. А там и вторые, третьи… Так и ехал чуть не две недели. Пешком и то скорее дошел бы.
В пути чего только не передумал! Наверное, товарищи давно уже проехали и воюют на Западном фронте. А Буденный, поди, не раз спросил у своего друга начдива Городовикова: «Где же это Ленька наш запропастился? Не потерял ли мой маузер?» — «Не беспокойтесь, Семен Михайлович, и не переживайте, — мысленно отвечал Ленька. — Берегу я ваш подарок пуще глаза».
Никак не надеялся Ленька застать в Харькове друзей. А все же по прибытии поезда в Харьков побежал к дежурному коменданту узнать; давно ли проследовал эшелон с буденновцами?
— Ищи на запасных путях, — устало ответил дежурный и махнул рукой в сторону бесчисленных составов, забивших все пути до самого депо. — Тут сам черт не разберет, кто куда едет…
Пришлось нырять под железнодорожные платформы, перелезать через сцепки нефтяных цистерн, пробираться чуть не на животе под гружеными пульманами, пока в дальнем тупике не увидел вереницу товарных вагонов и площадок с повозками, полевыми кухнями, санитарными двуколками.
Глянул Ленька — и сам себе не поверил: на крыше вагона сидел Махметка. Надвинув фуражку на нос и глядя из-под козырька на бесконечные крыши вагонов, он лениво лузгал семечки.
— Махметка!
Узнав друга, Махметка забегал по крыше.
— Ленка, чертяка, здорово!
От нетерпения Махметка не стал слезать по скобам, а расставил руки, точно крылья, и прыгнул с крыши. Буденновцы, знакомые и незнакомые, обступили приезжего, с интересом разглядывали его. Друзья добродушно подшучивали над его внешностью. На Леньке были солдатские ботинки со шпорами, через плечо — помятая труба. Белый походный мешок, сшитый из наволочки, виден был за версту. Хорошо еще, генеральскую шинель спрятал в мешок, а то бы засмеяли.
Как в родную семью приехал Ленька: здесь и там знакомые лица. Махметка все такой же отчаянный, а на поясе кривая сабля, похожая на колесо. Она висела низко и волочилась по земле.
