— Смотри, Леня, и запоминай, — глухим голосом проговорил он. — Смотри, какой лютой ненавистью отвечают нам богачи. И еще долго будут они мстить за потерянную власть и утраченные привилегии.
Невыразимой болью отдавались в душе слова Сиротки, как будто виной всему был он, Ленька, не успевший оказать помощь рабочему продотряду.
Хоронили шахтеров на другой день в городском сквере, где уже давно лежал печальный камень с именем Ленькиного отца, рабочего юзовского завода Егора Устинова. Что ж, мертвым слава, а живым идти в бой…
Вечером Сиротка провожал своего ученика.
— Конечно, было бы хорошо, если бы остался с нами. Видишь, какая заваруха начинается? Но понимаю: должен ты явиться в свою часть, где бы она ни была. Валетку твоего сбережем. Не беспокойся…
Пока шел этот разговор, к городскому военкомату со всей округи собрались ребята. Их было так много, что дежурный не на шутку встревожился.
— Вам чего, хлопцы?
— К Леньке мы пришли.
— К какому еще Леньке?
— Нашему… Устинову.
Дежурный вызвал Леньку:
— К тебе пришли, товарищ.
Коренастый подросток в ситцевой рубахе подошел и молча протянул Леньке бумагу.
— Что это?
— Петиция…
Ленька стал читать про себя:
«Мы, юноши, желаем организовать добровольческий отряд, потому что у нас загорелось пламя борьбы против белых паразитов, и готовы хоть сейчас в бой.
Обращаемся к вам, товарищ Леня Устинов, так как больше не знаем, куда обратиться для содействия. Просим дать нам возможность идти вместе с отцами защищать Пролетарскую Республику, которая на краю гибели.
Просим дать обмундирование (морское), а также вооружение.
Наше письмо просим передать товарищу Буденному, он не откажет так бездушно, как военком тов. Сиротка».
Ленька свернул бумагу, спрятал ее в шапку и сказал:
— В комсомол идите, хлопцы. Комсомол — ваш дом и ваш фронт… А что касается вашего письма, то ничего обещать не могу, но Семену Михайловичу товарищу Буденному я доложу.
Ребята молчали, с уважением глядя на буденновца. Валетка почувствовал, что хозяин уезжает один, рвался из рук коноводов, голосисто ржал.
— Ну, ну, не прыгай, — говорил Ленька, поглаживая упругую шею коня и успокаивая его. — Давай поцелуемся…
Ленька отдал Валетке последний сахар и, чтобы не показать свою слабость, зашагал к воротам не оглядываясь.
