И тут же ему пришлось нырять обратно, за укрытие. Потому что по нему, казалось, начали стрелять все австро-венгры в мире. Сразу. Из-за чего земля перед его естественным укрытием буквально вскипела от пуль. Пулемёт пришлось оставить как есть. Просто резко откатываясь назад. И эту железку тут же накрыло пулями. Тут повредило, там… в общем приводя в негодность.
Он оглянулся.
Второй номер лежал рядом и смотрел в небо пустыми глазами. Поймал пулю лбом. Рядом, в этой канаве, находилось ещё пятеро бойцов отделения в крайне нервном виде. Живые. Но ни командира, ни ещё пары оставшихся солдат он не наблюдал.
Отрефлексировать и толком обдумать ничего не получилось. Начался новый артналёт. А с позиций зазвучали уже звуки отступления.
Тряханув головой, Иосиф, на правах старшего в этой канаве, прохрипел:
– Как закончат стрелять – бегом. К своим. Пригнувшись. Поняли?
– Поняли, – нестройным хором ответили бойцы.
– Полсотни шагов, и падаем. Ясно?
– Ясно.
– И ждём нового обстрела, под которым и отходим…
Все поняли. Послушались. И побежали, как и условились. Сразу, как выстрелы и разрывы прекратились. И Иосиф вскочил, побежав вперёд. Но тут заметил офицера какого-то краем глаза. Тот пытался встать, но явно не мог это сделать, имея рану ноги. Поэтому, рванув к нему, он подхватил его руку, закинул себе на плечо и рывком поставил на ноги. В таком виде они и похромали в сторону русских позиций. А как зазвучали австрийские пулемёты, упали на землю и залегли, в надежде, что их не зацепит. Специально упали так, словно их подстрелили. Обвалились кулями. Это Иосиф предложил сразу, надеясь, что так они не привлекут к себе особого внимания.
Чуть позже начался новый артобстрел. И Джугашвили с командиром соседнего взвода кое-как доковылял до своих. Разве что в самом конце его зацепило пулей в руку. Но он устоял и офицера не уронил…
Его «обслужили» прямо в траншее. Слегка зацепило. Не страшно. Обработали рану, обеззаразили, перевязали. Позволили закурить…
Но не успел он дух перевести, как прибежал этот «неврастеник» со своими людьми. Снимать начал. Вопросы задавать. Они с ним и раньше пересекались, когда тот освещал работу профсоюзов и наиболее вопиющие нарушения работодателей. Но Джугашвили думал, что этот кадр где-то на севере. Однако – нет. Видимо, как зайчик скачет по театрам боевых действий. Не любил он его. Не любил. Почему? Кто знает. Но испытывал лёгкое не то омерзение, не то раздражение.
– Иосиф, вы вынесли на себе раненого командира с поля боя. Вы совершили подвиг! Что вы чувствуете?
