Переступив порог злополучной квартиры № 11, участковый сразу попросил всех покинуть помещение. Так и сказал: «Останутся только родители и девочка». К счастью, мужчина он был грузный и находчивый, поэтому без труда и лишних колебаний собственным широким крупом вытеснил из квартиры свекровь, которая попыталась засунуть свое жало в дверной проем. – Вы тоже на лестнице подождите, гражданочка!»
Когда дверь наконец захлопнулась, я увидела ее. Впервые после 13 сентября в Широкой Балке мне удалось прорваться к своему сокровищу! Рома крепко сжимал Ксюшу и выглядел озабоченно: будто только что вынес ребенка из огня. Он делал вид, что успокаивает Ксюшу. Вместе с возбужденными соседями это также было частью поставленного спектакля. Кажется, Ксюша тихонечко хныкала, уткнувшись ему в плечо. А что ей оставалось делать, раз взрослые сегодня решили устроить никому не понятные игры?!
Рома тревожно посматривал на меня, будто я представляла угрозу для ребенка. «Ребенок очень боится мамы», – объяснил Проценко милиционеру. Для достоверности он все время успокаивал Ксюшу:
– Не бойся, мама не сделает тебе больно, я не дам тебя в обиду, – стараясь, чтобы эти слова также услышал милиционер, твердил Рома, программируя ребенка.
«Доченька! Ксюша!» – произнеся эти слова, я сама чуть не разрыдалась, но тут же взяла себя в руки. Нельзя, только не сейчас! Ксюше уже достаточно эмоций за этот вечер. Мама должна быть сильной.
Милиционер спокойно предложил Роме поставить девочку на пол или хотя бы выпустить из рук. Но Рома тут же стал выглядеть еще более жалко и озабоченно, поспешил ответить, что не может отпустить ребенка, так как девочка сильно напугана, и что мама, то есть я, может повести себя неадекватно. Это продолжалось до тех пор, пока я не взяла ситуацию в свои руки, перестав обращать внимание на Проценко, милиционера и совершенно незнакомую квартиру, в которой никогда не бывала раньше. Я стала играть с Ксюшей так, как раньше, будто мы с ней живем вместе. Она начала украдкой выглядывать из-за папиного плеча, хотя Рома продолжал ее крепко сжимать. Я взяла с полки детскую книжку и стала читать вслух. Ксюша узнала сказку «Муха-Цокотуха» и стала повторять слова за мной. Так мы вышли из поля страха в поле привычных нам отношений. Спустя некоторое время Ксюша захотела поиграть со мной. Она слезла с папиных рук, чтобы показать мне свою любимую куклу. Я старалась соблюдать дистанцию, понимая, что обнять дочку сейчас – значит спровоцировать выход в опасную зону, которую так старательно создавали в последнее время папа с бабушкой. Несмотря на то что моя родная девочка стояла всего в метре от меня, я вела себя так, будто разлуки и не было, словно проявлять материнские чувства в этом доме было запрещено. Мне нужно было притворяться равнодушной. Показывать любовь было опасно! И надо было смиренно ждать момента, когда обиженный муж позволит вымолить у него пощаду и подставит свои башмаки.
