— Да выключите же радио! — не выдержав бывало, кричит кто-нибудь из темноты, но Павло, не обращая внимания на окрики, продолжает будоражить палатку. И как всегда, неизменным заступником его выступает Андрей Осокин.
— Ну чего это вы все на него накинулись? — успокаивает он нас. — Не он бы, так с тоски удавились. По-моему, так молодец, и хвалить бы следовало. Один ведь, а всю палатку тормошит и тоску разгоняет.
И вот в один из дней, когда, сгрудившись после работы у печки, мы наслаждаемся теплом и делимся полученными новостями, Павло неожиданно перебивает нас:
— Могу сообщить последние известия. Будете слушать?
— Давай бреши, чего там! — полные равнодушия, соглашаемся мы, утратив всякую веру его словам.
— Из достоверных источников стало известно, — начинает говорить Павло, подделываясь под голос диктора, — что Международный Красный Крест стал проявлять исключительное внимание и интерес к положению в лагерях для советских военнопленных и даже намерен взять на себя заботу о них. Специальные комиссии уже обследуют некоторые лагеря. Одна из них на днях должна заглянуть и в наш лагерь. В дополнение разъясняю, что немцы, обеспокоенные посещением этой комиссии, пытаются скрыть истинное положение вещей и усиленно готовятся к встрече. Временное улучшение нашего положения, видимо, этим и объясняется.
Его сообщение как нельзя более просто разрешало все наши сомнения и догадки, и на этот раз мы с полным доверием отнеслись к его очередной параше, которая в одно мгновение облетела весь лагерь. Распространению ее немало способствовало и то обстоятельство, что в один из дней в лагерь нагрянула немецкая врачебная комиссия, которая, начав с осмотра лагерной уборной, заглянула затем на кухню и кончила поголовным медицинским осмотром всех пленных. Для этой цели нас голыми выгнали на плац и отобрали всех самых изнеможенных, больных и слабых. Вечером того же дня отобранным увеличили порцию баланды, именуемой супом, и наградили ложкой рыбьего жира. Это стало практиковаться и в последующие дни.
Конечно, такое поведение немцев на некоторое время утвердило нас в достоверности распространившегося слуха. Но вот прошло несколько дней, о комиссии Красного Креста не было ни слуху ни духу, а положение наше продолжало оставаться прежним, и тайное сомнение в правильности наших предположений овладело нами с новой силой.
— Что-то не то! Дело тут не в Красном Кресте, — снова теряемся мы в догадках. Да и последующие события ставили под сомнение «известие» Павло.
