— Спокойней, товарищи! Не давайте им повода для стрельбы, — слышим мы неожиданный шепот и, ослепленные светом, только сейчас замечаем очутившегося между нами и немцами Андрея. Спохватившись, мы пытаемся задернуть его в середину, но на него уже обрушиваются первые удары взбешенных немцев, и он, едва живой, валится на земляной пол. Это последнее, что я успеваю заметить. Расправившись с беззащитным Осокиным, озверевшие немцы набрасываются на нас, и в следующую минуту, размазывая кровь, мы уже ползаем у них в ногах, оглушенные прикладами и коварными ударами подкованных железом сапог.
Нас спасают душераздирающие вопли и оглушительный хохот в соседней палатке, заслышав которые, палачи мгновенно забывают о нас и в предвкушении интересного зрелища всей гурьбой устремляются к выходу. В палатке надолго воцаряется мертвая тишина, а о посещении немцев нам довольно основательно напоминают выбитые зубы, сломанные ребра и неутихающая боль во всем теле. Истерзанные до потери сознания, мы долго не можем прийти в себя и, только собравшись с силами, пытаемся навести относительный порядок.
На этом, однако, наши ночные злоключения не кончаются. Не успеваем мы опомниться от неожиданного визита немцев, как на смену им появляются вездесущие полицаи.
— Дрова на кухню! — командует возглавляющий их небезызвестный в лагере Гришка. — Все, до единого полена!
— Оставьте хоть на обогрев с десяток, — пытается отстоять топливо Кандалакша. — Не замерзать же ночью!
— Я вот сейчас тебя обогрею! — оглядывается на него Гришка и, сделав неожиданный выпад, тычет ему кулаком в зубы. А Кандалакша, лишь пошатнувшись от удара, способного свалить даже быка, удерживается на ногах.
— Крепок! Видать, еще не выдохся, черт! — изумляется Гришка и делает знак сопровождающим. — А ну, прощупайте-ка его, ребята!
Не заставив себя ждать, полицаи набрасываются на рослого лесоруба.
— За что бьете? — вступается за него только что очнувшийся Андрей. — Здесь и без вас немцы «потрудились», можно бы на этот раз без битья обойтись.
— Я тебе сейчас порассуждаю, падаль, вышибу дурь-то за других заступаться и куда не надо свой нос совать! — мгновенно звереет Гришка и, ухватив увесистое полено, со всего маху обрушивает его на тщедушное тело нашего бесстрашного товарища. Отвесив ему несколько убийственных ударов и оставив Андрея почти полумертвым, Гришка угрожающе поворачивается к нам:
— А ну, живей!
Перетаскав дрова и добравшись до разоренной палатки, мы решаем, как скоротать ночь. Из затруднения нас выводит Кандалакша.
