Спорные истины «школьной» литературы | страница 45
Однажды Горький сказал ему, что считает его поэму сатирой. – «Это самая злая сатира на всё, что происходило в те дни. – Сатира? – спросил Блок и задумался. – Неужели сатира? Едва ли. Я думаю, что нет. Я не знаю.» (К. Чуковский. Александр Блок как человек и поэт, 1921). Интересно, что «едкой сатирой на русскую революцию, на ее опошленные лозунги» назвал «Двенадцать» и Юлий Айхенвальд.
Мы уже видели, как, несмотря на веру в революцию духа, в правоту «священного безумия» народа, крушащего старый мир, и ожидание близкой освежающей грозы, Блок крайне нелестно изобразил красногвардейцев, олицетворяющих новую власть. Но не исключено, что где-то, подспудно, у Блока притаилась идея о том, что этих людей, их порочность, можно оправдать, можно их простить, ибо таков менталитет России, а Россия (всякая!) всё равно любима. По поводу этой особенности поэта замечает Даниил Андреев («Роза мира»): «Любые берлоги утробной, кромешной жизни, богохульство и бесстыдство, пьяный омрак и разврат —
Не только такой, но уже именно такой». И Д. Андреев добавляет: «Это другой вид мистического сладострастия». С автором «Розы мира» можно спорить, но не эта ли позиция и не такая ли любовь к России заставила честного, искреннего поэта внести в поэму ту «каплю политики», по его выражению, которая осталась в ней? Это, пожалуй, те немногие строки, в которые просочилось сквозь преобладающую иронию некое сочувствие красногвардейцам: «Как пошли наши ребята…» (3-я глава). Впрочем, и здесь не воспевание и не идейная поддержка, а скорее просто человеческое сострадание юным обманутым людям, испытывающим не вдохновение и радость, а «смертную скуку» и «горе горькое» (ср. также гл. 8), одетым в «рваное пальтишко» и с ружьецом идущим на явную гибель – «буйну голову сложить» ради того, чтобы «раздуть мировой пожар в крови». Весь основной текст рисует жуткий образ оголтелых бандитов, и здесь победа Блока – художника и Блока – объективного свидетеля событий над «политиком» несомненна.
Но если современная характеристика красногвардейцев, предложенная выше, на мой взгляд, не должна вызывать серьезных возражений, то решение другой проблемы, чрезвычайно важной и имеющей прямое отношение к выяснению смысла всей поэмы, в том числе к осмыслению роли красногвардейцев, остается весьма спорным и запутанным. Я имею в виду место и роль в произведении образа Иисуса Христа. Об этом в литературоведении упоминали вскользь и, как правило, в двух вариантах: