На спину б надо бубновый туз!
Они идут «без имени святого», им «всё дозволено». Рефреном и лейтмотивом звучат слова: «Эх, эх, без креста», логично рифмующиеся с «тра-та-та» – очередью, несущей смерть. Для красногвардейцев лишить жизни человека – всё равно что разгрызть семечко. У Блока не бывает случайных сближений строк:
Уж я темячко
Почешу, почешу…
Уж я семячки
Полущу, полущу…
Уж я ножичком
Полосну, полосну!
Знаменательно, что именно с последних двух строк Блок начал работу над поэмой.
За спиной «гегемонов» – пустота: ни человечности, ни культуры, ни высшего Судии: «ко всему готовы, ничего не жаль». И революционный камуфляж не может прикрыть зловещей сущности убийц, получающих удовлетворение от пальбы в кого угодно, будь то гулящая Катька или невидимый Иисус Христос. Сколько радости доставляет им сознание того, что они могут безнаказанно «ножичком полоснуть», или садистское воспоминание о том, как кто-то (может быть, из них же) уже полоснул однажды ножом по Катькиной шее. И «руки в крови» у них давно, и «выпить кровушку» – обычное дело. Слабо верится в благородные цели и «идейные базисы» грабителей и мародеров:
Запирайте етажи,
Нынче будут грабежи!
Кого грабят? Только богачей? Как бы не так! Это не Дубровский.
Моральный уровень этих не то анархистов, не то большевиков настолько низок, а жизненные понятия и интересы настолько примитивны, что ни о каких глубоких чувствах и высоких помыслах говорить не приходится. Убийство, грабежи, пьянство, разврат, цинизм («спать с собою положи…»), «черная злоба» («святая» ли?) и равнодушие к человеческой личности, высокомерное презрение к душевному миру человека, ставшего пешкой, прикрываемое ссылками на сложную эпоху, трудности жизни («Верно, душу наизнанку вздумал вывернуть?.. Не такое нынче время, чтобы нянчиться с тобой»), – вот моральный облик тех, кто, по мнению автора учебника, «делает великое, святое дело».
В некоторых учебниках предпринимается, на мой взгляд, безнадежная попытка найти все-таки достойного героя среди красногвардейцев. Я уже упоминал его и цитировал соответствующий опус. Речь идет о Петрухе. В двух учебниках я прочел, что Петруха убил гулящую Катьку из ревности, хотя даже школьники знают, что Петька и не думал губить Катьку, а стрелял, как и его сообщники, в «буржуя» Ваньку. Выпускникам сообщается, что «для автора „Двенадцати“ чувство красногвардейца Петрухи не просто эпизод его жизни, а проявление его духовности, необходимой подлинной личности…» Вот он, оказывается, какой – простой, сложный, духовно-душевный и высоконравственный защитник революции! Таких полноценных, можно сказать, идеальных личностей нет в убогой, прогнившей буржуазной литературе, которая, видите ли, простым людям «отказывала в способности к сложным переживаниям».
