Я читал, что в эти годы в России по крайней мере три лечебницы бесплатно занимались алкоголиками. Что и говорить о Москве, где издавна существовал целый ряд благотворительных заведений. Вот фрагмент из книги очерков M. H. Загоскина «Москва и москвичи» (1842–1850).
– А это также дворец? – сказал Дюверние, указывая на Голицынскую больницу.
– Нет, это больница…
– А это что за великолепное здание? – спросил он через полминуты.
– Больница.
– Ого? – прошептал француз ‹…› – Три больницы, похожие на дворцы, и все три почти сряду!.. – шептал путешественник.
– Есть недалеко отсюда и четвертая… И в других частях города есть странноприимные дома и больницы, ничем не хуже этих.
Бесплатные больницы для рабочих были при фабриках Саввы Морозова, например в Шуе. Больница для неимущих, в которой служил отец Ф. М. Достоевского, находилась на Божедомке в Москве. Там и сейчас институт туберкулеза и больница. Нынешняя 23-я больница до революции бесплатно лечила чернорабочих. Всегда бесплатно обслуживала население Первая Градская больница. Этот перечень неполон. Выходит, что врал-то не Лука, а Сатин. И прояви Актер волю и терпение – жизнь его могла сложиться иначе.
Советы Луки конкретны, как и его посильная помощь соночлежникам. Ваське Пеплу он рекомендует найти работу в Сибири. Три тысячи крестьян в эти годы отправились туда в поисках работы и лучшей жизни. И Пепел, который, помним, как-то упрекнул старика во лжи, потом поверил ему, стал готовиться к поездке в Сибирь, уговаривал отправиться с ним Наташу, мечтал вести честный образ жизни. Чем раньше он предпринял бы эту поездку, тем вернее бы распутал узлы, не совершил бы убийства и наверняка нашел бы работу.
Мнимые преступления и проступки Луки тенденциозно нанизываются на обвинительную нить. Вот, дескать, и ложные советы давал, и спасать Ваську в экстремальной ситуации, во время убийства Костылева, не бросился, не помешал убийству, а потом исчез, не объявил себя свидетелем. Но, во-первых, помешал – одну попытку убийства он предотвратил: умышленно устроил громкую возню на печи и «воюще позевывал», чем отпугнул заговорщиков, а потом объяснял Пеплу опасность его намерений. Во-вторых, в качестве свидетеля беспаспортному бродяге и беглому каторжнику оставаться было совершенно бессмысленно. «Какой я свидетель…» – уходя, произносит Лука. Пепла он бы не спас, а сам надолго сел бы в тюрьму. В-третьих, не надо ждать от Луки героического самопожертвования, его роль – другая. И тем паче он не революционный борец за свободу рабочего класса.
