— Что это за цветок у вас? — спросил Макс.
— Из общества «Бриут».
— Что за общество?
— Чахоточных пристраивают в Отвоцк[11].
— А там что?
— А там их в ящики запаковывают и в последний путь отправляют.
— Как тебе не стыдно, Фуля! — воскликнула Махла.
— Но ведь это правда.
— За правду и побить могут, — заметил Шмиль Сметана. — Лехаим![12]
Макс выпил и закусил телячьей ножкой с луком и чесноком. На душе стало легко и радостно. Давненько ему не было так хорошо. Ни в Париже, ни в Берлине он не нашел себе подходящей компании. Там евреи без конца вставляли в разговор французские или немецкие словечки, другие говорили на литовском идише. К тому же почти все они были моложе и смотрели на Макса как на старика.
Сначала, когда он открыл дверь забегаловки в шестом доме и увидел, что там за публика, ему сразу захотелось убежать куда подальше. После этого у него и сюда, в семнадцатый дом, заходить не было желания. Но никогда не знаешь заранее, где найдешь приятное знакомство. Не прошло и получаса, как все уже называли его просто Макс.
Один из компании, пожилой человек, которого звали Хаим Кавярник, сказал, что у него своя кондитерская тут неподалеку, в восьмом доме.
— Если любите сырные пироги, заходите ко мне, — заявил Хаим. — Лучших сырных пирогов во всем мире не сыщете.
— И что вы в них кладете?
— Сыр.
— А что в Аргентине едят? — вдруг спросила до сих пор молчавшая женщина.
На вид ей было лет сорок, может, чуть больше. Маленького роста, в черных, коротких волосах видны седые пряди. Морщинки под глазами, темными, как вишни, которые бросают в коктейль. Маленький носик, острый подбородок, густые, черные брови. Она выглядела благороднее, изящней, чем остальные, и во взгляде, в выражении лица у нее было что-то молодое, несмотря на далеко не юный возраст. Когда она улыбалась, показывались мелкие, редкие зубки и на левой щеке появлялась ямочка.
Макс уже не один раз попытался встретиться с ней глазами, но она будто избегала его взгляда. Одета она была в серый жакет, на шее висел большой кошелек. В такие кошельки складывают выручку торговки на рынке.
Макс даже удивился, когда она заговорила.
— А я уж было подумал, вы немая.
— Это вы зря! — хохотнул Шмиль Сметана. — Попробуйте к ней прицепиться, она вас так отбреет, мало не покажется.
— Зачем же я буду к ней цепляться? В Аргентине едят бифштексы по два раза в день. Наша страна весь мир мясом снабжает. У нас такая трава растет, альфальфа называется, от нее быки очень быстро жир нагуливают. Можете проехать по Аргентине десятки миль, и все, что увидите, — это пампа: трава и скот. Если бык сдохнет, его так и оставляют на корм стервятникам.
