Она снова раскрыла папку.
— Не понимаю, из-за чего весь сыр-бор. Сейчас-то ты уже дома.
Вар потянулся через стол и закрыл её бумаги ладонью.
— Я-то дома, а вот Велика-Важность — нет. Она упала из-за сахара в крови. Если бы ты мне сказала, я бы за ней присматривал, этого бы не случилось.
Тут его кольнула ужасная мысль.
— Это об этом ты жалела, да? В то первое утро, когда я спускался по лестнице, я услышал, как вы с папой разговариваете. И ты сказала, что тебе жаль, а папа сказал, что ты же сама не хотела. Ты жалела, что не сказала мне, правда?
Мама отвела взгляд.
— Конечно нет. Нет. Хотя теперь, если оглянуться… Но это неважно. — Она прижала палец к одной-единственной слезе в уголке глаза.
Эта единственная слеза пронзила Вара — не как сотня стрел, может, всего лишь как двадцать-тридцать, трудно подсчитать, когда истекаешь кровью, — но договорить было необходимо:
— Для меня это важно, потому что я чувствую, что это я виноват. И для Велика-Важности это важно. Если бы ты мне сказала, то, может быть, она сейчас была бы дома. Может, ей не потребовалась бы никакая операция.
Она вытерла глаза и еле заметно улыбнулась.
— Очень сомневаюсь. Ей давно уже нужна была замена суставов.
— А. Ну тогда ладно. Но мне одиннадцать с половиной. Если ты будешь меня от всего ограждать, я просто не выживу.
— В смысле?
— Меня расплющит. Если я не начну жить в реальном мире, жизнь наедет на меня и раздавит.
После этих его слов у мамы сделался такой испуганный вид, что Вар сам за неё испугался.
Та кассирша в «Греческом рынке» сказала тогда, что всё растёт и вырастает таким, как нужно. Вар чувствовал, что именно это сейчас и происходит. Он сел за стол напротив мамы.
— Мама, я не маленький. Ты очень хорошо меня оберегала и от всего защищала, но теперь я вырос и стал сильным.
Внезапно, первый раз в жизни, Вар твёрдо понимал, кто он и что делает. Сейчас он нигде не витал. И ни по какому течению его не несло. Он выпрямился на стуле.
— Я — человек, который ведёт целеустремлённую жизнь.
— Целеустремлённую?
— Целеустремлённую. И моя цель — борьба с несправедливостью. — Всякий раз, оказавшись перед лицом несправедливости, вступай с нею в бой — пункт восьмой. Всегда сражайся за Правоту и Добро, против Несправедливости — пункт двенадцатый. — Я хочу с ней бороться. Исправлять. И в этом я весь в тебя.
— В меня?
— Да, в тебя! Ты с утра до вечера исправляешь всё самое плохое. И любишь свою работу.
— Ты прав, — сказала она после короткой паузы. — В жизни случается много плохого. И я это ненавижу. А исправлять и правда люблю.
