А Медведя так и подмывает высказаться.
— Эй, Сорока! И не смотрел я в дупло, а вот знаю, что там спрятано.
— Че-че-что?
— Косточку куница про запас отложила.
А Сорока, известно, приврать любит.
— Эх ты, — «я знаю»! Лекарство там…
— Какое?
— Глазное.
— Зачем?
— Чтобы на земле и под землей все насквозь видеть.
— Ну-у? Давай украдем.
Вильнула Сорока хвостом и улетела.
А Медведь и говорит себе:
«Слазаю, не поленюсь. Если правду настрекотала Сорока, ни барсук, ни сурок, ни суслик — никто от меня не упрячется. Всех отыщу и всех съем».
Докарабкался Медведь до дупла, примостился на сук поудобнее, сунул лапу в дупло — даже присел от радости. О, и впрямь что-то есть!
Сучок вдруг — хрусть! — треснул. А Медведь — ш-шух! — оборвался.
Грохнулся оземь — по лесу раздалось. Попробовал встать — спину не разогнуть. Потирает поясницу, покряхтывает.
«Ох-о-хох! Ну и сучок, пропади он пропадом! Лет десять торчал — не ломался, а тут — на тебе… Хорошо, хоть лекарство схватить успел…»
Глянул — и обомлел. Не бутылочка с лекарством, а в лапе всего-навсего беличья ножка.
«Ах, болтунья ты белобокая! Кто был прав? Ну, попадись ты мне! Лживый язык напрочь вырву!»
Поругался еще Медведь, потер поясницу, побрел дальше. Видит, Еж на полянке кружится. Там лапкой поскребет, тут ко рту поднесет, пожует что-то, прислушается.
— Иглыч, а Иглыч! А я знаю, что ты делаешь. Издали догадываюсь. Следы путаешь, правда?
— Не совсем. Не от кого, Потапыч. Науке учусь.
— Какой?
— Лесной.
— Зачем?
— Чтобы мяса поесть и в капкан не залезть.
— Ну-у? А как?
— Видишь бугорочки? Там мяса кусочки.
— Врешь!
— Да. Только вдруг не взять, надо грамоту знать.
— Чепуха, Иглыч! Век ничему не учился, а гляди…
Медведь за бугорок — хвать! — а капкан лапу — цап! Рявкнул Медведь, дернул, что было силы. Лапу-то вырвал, а палец оставил. Кровь льет.
— Ах ты, колючка паршивая! — напустился Медведь на Ежа. — Наука! Я тебе покажу науку! Щелкну вот раз — мокрое место останется.
И вдруг застыдился. Такой большой, а с таким маленьким связался. Повернулся и захромал дальше.
Солнце уже с полудня свернуло. Жара — дохнуть нечем. Лес точно вымер. Лишь кум с кумой — Журавль с Лисой — сидят под березкой в тени и вспоминают, как они друг друга угощали: Лиса Журавля — манной кашкой с тарелки, а Журавль Лису — окрошкой из кувшина, — вспоминают и оба хохочут на весь лес.
Хотел Медведь мимо пройти — не терпится себя показать.
— Кум с кумой, Журавль с Лисой, а я знаю, что каждый из вас сейчас думает.
