Воображение Игоря собиралось развить сцену осквернения Сермягой останков дважды угробленного командора, но он был вынужден сделать несколько шагов вперед. Та, кого он ждал лишние полчаса, приближалась со стороны Вечного огня, он ошибался, полагая, что она воспользуется трамваем.
— Хай — прошептала она, подставляя щеку, побитую пудрой.
«То вжэ нэ хай» — ответил про себя Игорь словами из песенки «Вернулся таки я в Одессу», и тут же, обмахнув костяшками пальцев испачканные губы, спросил девушку вслух:
— Люба, вы конечно видели «Последнюю реликвию»?
— Нет, a… what's it?
— Это фильм про борьбу сатанистов с католиками.
— Ах да, фильм. Видела, конечно. Да, видела.
— Я тут, пока вас не было…
— Извините, зашла в институт. В шьколу.
— Бросьте… вспоминал… его впервые показывали здесь, в этом кинотеатре, чуть и не двадцать лет назад. Те, кто попал на утренний сеанс, успели разболтать, что Эве Киви, что видно ее грудь, и к двум часам, представьте, что тут творилось, пандемониум. Мне запомнился разговор двух кинозрителей, очень короткий вопрос-ответ: Ну и шо там за реликвия? — Та! Два мослака! Разбили ящик, а там два мослака! …Пойдемте к парку вот тем путем.
Они свернули налево и, миновав кирпичный фасад летнего кинотеатра, скрылись за углом.
В проулке пахло человеческой мочой. Доступ к туалету преграждала «Стена Адриана», сама уже ржавая, усталая.
— Между прочим, питурик Адриан не только возводил железную стену, чтобы ведьмы не порхали туда-сюда. По его приказанию христианина Евстахия ввергли в медного быка, и там зажарили. Представляете?
— Евстахий? Что-то знакомое.
— Наверняка. Вспоминайте аккуратненько.
Крыша уборной заросла сорняками, ветви дикого винограда нависали над решетчатым окном: Тетя! Дядя! Дайте молока!
— Был среди римлян такой военачальник — Евстахий. Движение в поддержку армии и тому подобное. Пузырь, соломинка и лапоть. Говорят у генерала Дразнина помимо слабоумного сына, назовем его Винченциу, оставалась еще и дочь. И эта дочь — Сруль, которую так хорошо знает Гарик.
— Гарик… Как он?
— В Москве. Но вернемся к Евстахию. Представьте себе, однажды из лесу к нему выбежал олень и у оленя между рогами сверкал крест. А? Эффектно?
— Эффектно… Ух ты… крест…
— После этой встречи лесной, римлянин начал выебываться, и в конечном итоге угодил в медного быка, откуда его бог не выпустил…
Напротив Водоканала они пропустили вереницу дешевеньких машин, в каких днем разъезжают по городу мелкие порученцы. Рабочие, чтобы было ровненько, полным ходом приводили в божеский вид Сермягин подъезд. Начальство помнит даже про самых странных своих подданных, а обыватель все равно воняет в очередях, не довольный.
