Люба прошла формальное посвящение. Но во время ритуала Фратер Инкубон не забыл удалить несколько важных деталей, дабы нарушение равновесия не прошло даром девушке, которую так трогательно опекал Игорь. Она получила второе имя девочки из романа Петрония и, ощутив под ногами ровную дорогу, с усердием предалась творчеству, разумеется, до ближайшей извилины.
Чем солгала она человеку, которого видела впервые? Речь шла об одной вещи, которой будто бы располагал один ее приятель, по уши в нее влюбленный. Вещью этой в нашем городе обладал только один человек — Гарик. Это могли подтвердить даже в Мариуполе, где имелись люди, знающие ей цену, знающие правду. Название вещицы Люба узнала от Игоря за минуту своего вранья, и не смогла удержаться. Вещь попала в руки Гарику, потому что не могло быть иначе. Но его совсем не интересовали чувства и выдумки маленькой студентки. Тем не менее, время от времени Гарик задавал ей вопрос: Вы ничего не хотели бы мне рассказать?
Этно-запах не помеха. Недоработанные природой уродцы умеют находить друг у друга приятные черты. В этом они ближе к собачкам. Поэтому вцепившиеся один в другого супруги часто походят на брата и сестру близнецов.
Кожа — говно, горчичник. Остальное? Фигура дрозофиллы, жучка́, удаленный зуб. Черты лица не прочерчены, мазня, абстракция. Джексон Поллок. Де Кунинг. Полный Кафка! Подумай о мухе, и она, бз-з-з-з, взлетит. С такою внешностью можно крутится строго в этнических рамках, где у вас тут секция «запахи народов мира»? Это — не урод, какое уродство, если все вокруг такие, и, между прочим, очень хорошие люди.
— А вонь?
— Шо вы сказали?!
— Вонь!
Пожалуйста, вот пустые тюбики, все оттуда. Родители присылают. Помазали, и никто не догадается. А будет настаивать, что не помогает, значит, знал заранее.
Знание — зло. Но расплата за него не страшна. Куда опаснее бесплатное невежество. Я не слепой, сразу вижу, попахивает. Нет живота. Значит, перенесла в младенчестве клиническую смерть. Сердце должно быть ни к чорту. Купить водки, оливок, зайти к Гарольду. «О, Мирошничок! — обрадуется Гарольд — Давай вмажем…и поговорим». Но сначала надо посадить в трамвай эту. Ту, что безмолвно плетется за ним. Эта… Эта… Ну кто у нас эта? Можно было бы послушать музыку.
Игорь стал вспоминать, как приходил звать Гарика плакальщиком в бюро ритуальных услуг, тот не отказывался, хотя и обещал подумать. Игорь с удивлением припомнил, что неожиданно для себя он начал произносить катафалк без «к» в конце, подражая кладбищенской братве со стажем.
