— Фамилия, имя, отчество?
— Туголуков Тэкки.
— А отчество?
— Нет отчества.
— Значит, безотцовщина?
— Почему обижаешь? Есть отец, хороший, умный, охотник, Николай звать.
— А чего же ты голову морочишь? Так и запишем — Николаевич. Национальность?
— Юкагир.
— Это что еще такое? Киргиз, что ли?
— Киргизы живут на юге, а мы на севере.
— Ну тогда эскимос?
— Юкагир, понимаешь, юкагир! А можно и одул, так мы себя называем.
Ефрейтор почесал ручкой за ухом, посмотрел на новичка и глубокомысленно изрек:
— В общем, я пишу пока «русский», а там разберемся. Отходи. Следующий!
Один из вновь прибывших — сутуловатый мужчина лет тридцати с крупным носом и выбритым до синевы подбородком уже демонстрировал свое мастерство. Усадив на застеленный белым куском материи пенек старшину хозвзвода, он принялся подстригать его. Матово поблескивала в руках машинка, порхали, поклацывая, ножницы. А под конец специалист-парикмахер даже побрызгал старшину одеколончиком.
«Ну, этот дальше хозвзвода не пойдет, — определил Лавров. — Будет при штабе воевать машинкой и ножницами».
К писарю подошел высокий, смуглый капитан Кобахидзе, командир артдивизиона. Кончики смоляных усов подкручены как два буравчика. Заглядывая в список через спину солдата, спросил:
— Артиллеристы есть?
— Так точно, товарищ капитан! — громко произнес стоявший сзади офицера сержант. — Разрешите представиться: сержант Генералов.
Кобахидзе повернулся, внимательно посмотрел на рыжеватого кряжистого сержанта с орденом Славы III степени на груди.
— Кем воевал?
— Командир расчета стадвадцатидвухмиллиметровой гаубицы.
— Годишься. Пойдешь ко мне в дивизион?
— Товарищ капитан, только я не один. Со мной друг. Вот он — рядовой Ловцов. В госпитале рядом лежали. И тут хотим быть вместе.
— Но он же пехотинец, — сказал Кобахидзе. — А гаубица — это не винтовка. Учить его некогда. Пусть в стрелковую роту идет.
— Ловцов — прирожденный артиллерист, — не сдавался сержант. — У него восемь классов. Задачки артиллерийские решает, как семечки лузгает. Я его в госпитале натаскивал. Главную солдатскую награду — медаль «За отвагу» — имеет. Через две недели из него выйдет отличный наводчик. Даю голову на отсечение.
Командир артдивизиона с улыбкой смотрит на сержанта, потом на солдата. В умоляющих взглядах того и другого одно слово: возьмите. Кобахидзе минуту думает и, прищурив один глаз, спрашивает Генералова:
— Значит, даешь голову на отсечение?
— Даю! — И чтобы капитан не сомневался, нагнул ее тут же: дескать, пожалуйста, рубите.
