— Девочки наши теперь уже домой возвращаются, — послышался тихий голос Михайловой.
— Да, конечно, — так же тихо ответил Лавров. — Они свое дело сделали. А у нас еще все впереди. Но ничего, кажется, уже светает.
И действительно, воздух стал как бы реже, спадала его густота, липкость. Если раньше небо было сплошь темным, лишь сияла луна, будто каллиграфическим почерком выведенная буква «С», то теперь ясно различались облака, застывшие в вышине. Спустя несколько минут среди облаков на востоке прорезалась светлая полоска.
Вадим приблизил глаза к прицелу, посмотрел в сторону вражеских позиций. Пока ничего не видно. Притаились фашисты. Наделали им шороху разведчики, теперь разбираются, что к чему. Их траншеи скрыты туманной синевой.
Бледная полоска на небе постепенно приобретала голубовато-желтый цвет с небольшим добавлением розового. Потом румян становилось все больше и больше. Несколько гуще они были у горизонта, а уходя вверх, таяли, размывались в бледной голубизне. Самое удивительное и прекрасное было в том, что картина эта все время менялась, с каждой минутой в ней появлялось что-то новое, одни цвета угасали, другие насыщались. Движение красок было просто фантастическим и рождало в душе восхищение и даже умиротворение. Оно никак не сочеталось с суровой действительностью.
А восток все добавлял и добавлял золотистых и красных тонов. Они разливались широко, свободно. И, словно боясь их, уползали на запад темные тучки. Вадим даже улыбнулся, насколько это символично показалось ему. Над Родиной нашей встает заря Победы. Она теснит, гонит прочь все темное, мрачное.
Менялся и цвет воздуха. Правда, у земли он еще был синим, но выше переходил уже в светло-сиреневый. А над травой небольшими участками начал стлаться седой туман.
Прямо над головой со свистом пронеслась пара кряковых уток. Потом в глубине немецкой обороны вдруг взревел двигатель и сразу же стих.
Солнца еще нет. Оно где-то на подходе. Все пронизано голубоватым цветом, как на картине Александра Иванова «Явление Христа народу». И вдруг со стороны гитлеровцев часто-часто застучал пулемет. «Вот тебе и Христос! — подумал Вадим, приникая к оптическому прицелу. — Не «наш» ли это заговорил?»
— Командир, — послышался голос Михайловой, — смотрите туда, где две сосенки и между ними березка. Видите бруствер? Из-за него сейчас плескался огонь.
— Понял, наблюдаем вместе.
Перекрестие прицела плывет по гребню. Действительно, бруствер. И тут Вадим видит, как поднялась одна голова в каске, вторая. Снова протатакала очередь, и головы скрылись.
