— Нет.
— А сам откуда будешь?
— Оттуда, — я ткнул пальцем вверх.
— Прилетел, что ль?
— В точку.
— Да ну, хорош гнать! Никто давно не летает.
Я лишь отмахнулся, не имея никакого желания объяснять.
— Нет, ты скажи…
— Горький, отстань от человека, — недовольно буркнул здоровяк, не поднимая головы. — Не видишь, болеет он.
— И правда, какой-то ты зелёный, паря… Съел чего?
— Скорее, выпил, — ответил я, устроившись на верхнем ярусе.
Колдыри понимающе заржали, сделав воздух в камере непригодным для дыхания, и вскоре к ним присоединился расписной сиделец. А от меня все благополучно отстали, посчитав ещё одним любителем нализаться всякой гадостью, лишь бы вштырило посильней.
Кровать представляла собой жесткий каркас из широких стальных полос, едва прикрытых тоненьким матрасом, но мне спалось, как на перине. Даже чёртовые паразиты, копошащиеся где-то внутри меня, особо не беспокоили. Поднялся я лишь на ужин, который проглотил за один присест, после чего хотел уже завалиться обратно, но на свою беду бросил взгляд на противоположную камеру, где тоже происходила раздача еды. И едва не поперхнулся от увиденного.
По ту сторону решёток спокойно стояла синекожая девушка в легкомысленном наряде из кожаных полос. Особо они нечего не закрывали, а скорее выставляли напоказ аппетитные формы, хоть и непривычного цвета. Даже не синего, а какого-то пурпурно-фиолетового оттенка. Но необычная кожа моментально отошла на второй план, когда я перевёл взгляд выше. Лицо вполне нормальное, даже симпатичное, если не считать чуть изогнутых рогов, торчавших из-под непослушных огненно-рыжих волос. Не такие огромные, как у настоятеля храма, но тоже внушительные. Только глаза сияли не беспощадным фиолетовым огнём, а были цвета расплавленного янтаря с вертикальным зрачком. Как у кошек и прочих некрупных хищников. Так же из-за оранжевой копны отчётливо выглядывали острые кончики ушей, никак не человеческих.
Либо там сидит стриптизёрша прямиком с празднования Хеллуина, либо…
— О! Заценил нашу соседку? — мерзко оскалился стоявший возле меня Горький.
— Да уж, такое тяжеловато не заметить, — покачал я головой.
— Эй, рогатая! — громко крикнул мой расписной однокамерник. — Дашь на себе покататься?
— А у тебя что, лишняя душонка в запасе есть? — не осталась та в долгу. — Или своей не дорожишь?
Говорила она вполне обычным звонким голосом, на чистейшем русском языке. Никакого акцента, и даже говора, как у большинства местных.
Талия.
