Когда Роланд открыл глаза, он не лежал уже более, как пленный, вытянувшись под тяжелым крестом и придавленный трупом Пианкишава. Его конечности были свободны, а голова покоилась на коленях человека, который заботливо спрыскивал ему лоб и грудь водою из протекавшего тут же ручья. Вероятно, он перенес сюда Роланда во время его обморока. Удивленно стал Роланд оглядываться, и взор его прежде всего упал на окровавленные трупы индейцев. Содрогнувшись, отвел он глаза от этого зрелища и, подняв их, посмотрел на лицо своего освободителя. Каковы же были его удивление и радость, когда он узнал в нем своего прежнего вожатого и посла, верного и отважного квакера Натана. Этот старательно продолжал свое дело, а маленький Пит стоял рядом с ним, виляя хвостом, как будто радуясь, что узнал в Роланде старого знакомого.
— Натан, это вы? — воскликнул Роланд, схватив за руку квакера и делая напрасное усилие подняться с его колен. — Во сне я все это вижу или наяву?.. Скажите же, какими судьбами вы здесь? И вы ли это на самом деле?
— Это я, друг, — отвечал Натан, улыбаясь. — Я и маленький Пит. Больше никого тут нет!
— А я? — закричал Роланд в радости. — Я опять освобожден? А дикие? А Пианкишав? Они все убиты?
— Все, все, — сказал Натан, немного помедлив. — Злые существа не будут тебя никогда более беспокоить…
— Кто же освободил меня? — спросил Роланд с жаром. — А, Натан! Что я вижу? Ваше лицо и руки обагрены кровью! Так это вы освободили меня? Говорите же, Натан, честный, храбрый, добрый Натан!
— Значит, ты не считаешь за грех и безбожие, что я схватил свою винтовку и выстрелил в бездельников-индейцев, чтобы дать тебе свободу? — спросил Натан. — Ведь правда, друг, только потому я это и сделал, что видел, что никаким мирным способом невозможно тебе помочь. Я видел врагов, лежавших рядом с тобой и готовых раздробить тебе череп секирами, и тогда уж я не мог удержаться. Надеюсь, что совесть твоя не упрекнет меня за этот поступок.
— Упрекнет? — вскричал Роланд, горячо пожимая руку Натана. — Ей-Богу же, это был поступок, за который я буду век благодарен, — поступок, которым вы приобретете всеобщее удивление и уважение, как только я расскажу о нем!
— Нет, друг, рассказывать об этом ничего не надо, — прервал его Натан. — Довольно, если ты сам убежден в правильности моего поступка. Поэтому молчи обо всем, что ты видел и увидишь, и не забывай, что я человек мирный!
— Но, Натан, — спросил, наконец, Роланд, — что станется с моей бедной сестрой? Вы ничего не слышали о ней и не видели ее? А мои друзья-переселенцы? Где они? Не последовали ли они за дикими и не освободили ли уже Эдит?
