Надежда Роланда на благоприятный исход сражения все более возрастала, его прежние опасения исчезли совершенно. При том живом участии, которое он, как наблюдатель, принимал в сражении, он совсем забыл о боли, причиняемой ему ремнями, глубоко врезавшимися в тело, и бодрое «ура» сражавшихся товарищей благотворно действовало на него. Он слышал, как Том Бруце крикнул кентуккийцам:
— Ну, друзья, выпустим еще по заряду, а там — ножи и топоры!
Казалось, что тяжкие потери индейцев на первых порах решили сражение в пользу кентуккийцев: Роланд заметил уже, как индейцы медленно отступали к своей прежней засаде. Восклицание Тома Бруце, казалось, означало скорее окончание боя, так как звучало несомненною уверенностью в победе:
— Скорей, друзья мои! — услышал Роланд снова его голос. — Нападем теперь с заряженными ружьями!
В эту минуту крайней решимости, когда Роланд уже не сомневался в благоприятном исходе, произошел случай, сразу изменивший положение дел и лишивший храбрых кентуккийцев возможности привести в исполнение свое мужественное намерение.
Едва успел Том Бруце проговорить эти слова, как из ближайшего куста раздался еще более пронзительный голос:
— Так, так… верно! Разрази гром меня, а потом и их, собак с зубами и когтями, злодеев и убийц! Дайте-ка собакам попробовать вашей стали! Кукареку! Кукареку!
При этом крике, раздавшемся так неожиданно, Том растерянно посмотрел назад и увидел лицо Ральфа Стакпола, который только что прочистил себе дорогу сквозь низкий орешник. В смущении смотрел Бруце на конокрада, и храбрость его, до сих пор такая отчаянная, уступила место удивлению и страху: он думал, что Ральф давно повешен, и вдруг вновь услышал столь знакомый голос, который наполнил сердце юноши суеверным страхом, и он забыл и свое положение, и положение спутников, и дикарей, — все, кроме того факта, что ему встретился дух повешенного.
— Небо и земля! — вскричал он. — Ральф Стакпол!
С этими словами в смятении обратился он в бегство и направился прямо к неприятелю, но вдруг пуля, едва он только сделал пятнадцать шагов, сбросила его на землю.
Появление Ральфа поразило и других воинов: и их, подобно Тому, охватил панический страх. Индейцы немедля воспользовались их смущением и набросились на них. Все это, а главное — падение предводителя, привело кентуккийцев в окончательное замешательство. Они пустились в бегство и бежали от места сражения, как будто за ними гнались призраки. Остались на месте только тяжелораненый Том Бруце и двое других кентуккийцев, сраженных пулями индейцев. Напрасно кричал Ральф, понявший только теперь, какой страх произвело его неожиданное появление, что он вовсе не дух, а такой же, как и они, человек: никто не слышал его в своем смущении, и ему ничего не оставалось, как спасать как-нибудь свою жизнь.
