– Почему вы меня прогоняете? Я вам доверилась…
– Ты говоришь о мертвой сестре. О мертвой, которая общается с тобой. Ты отдаешь себе в этом отчет?
– Папа, вы должны мне верить! Вы же знаете меня, вы должны понимать, что я не сумасшедшая.
– Вероятно, то же самое ты слышишь от сумасшедших в Сальпетриер с утра до вечера.
У Женевьевы кружится голова. От огня в очаге идет жар, она задыхается. Развернувшись на скамье спиной к столу, обводит взглядом кухню. Ничто здесь более не кажется привычным и родным – кастрюли, сложенные одна в другую на полу, полотенца на стенах, длинный деревянный стол, за которым в ее детстве проходили семейные трапезы с сестрой и родителями; даже старик по ту сторону стола представляется ей незнакомцем. Он вдруг становится похож на всех тех отцов, сидевших перед ней в рабочем кабинете, на чужих мужчин, исполненных презрения и стыда за собственных дочерей, которые им больше не нужны, на тех, кто без зазрения совести и без сожалений подписывал документы на госпитализацию своих детей, уже преданных ими забвению. Женевьева встает, но приступ головокружения заставляет ее пошатнуться, она задевает ступней за ножку стола, спотыкается и, выставив ладони вперед, упирается двумя руками в стену. Пытается выровнять дыхание и оборачивается к старику – тот сидит не шелохнувшись.
– Папа…
Теперь он соизволил поднять на нее взгляд. И этот взгляд Женевьева уже видела – у отцов, смотревших на своих дочерей, которые навсегда потеряли их доброе расположение.
* * *
Луизу трясут за плечо.
– Луиза, вставай. У тебя сеанс.
Вокруг медсестры, которая пытается разбудить девушку, уже просыпается дортуар. Женщины лениво выбираются из-под одеял, надевают платья, накидывают шали на плечи, вяло подбирают волосы в пучки и бредут в столовую. За окном третий день не утихает дождь. На лужайках парка прибавилось воды, по тропинкам она течет ручьями, на мокрых аллеях безлюдно.
– Луиза!
Девушка недовольно натягивает одеяло на голову и переворачивается на другой бок.
– Я устала. Не пойду.
– Не тебе решать.
Луиза широко открывает глаза и садится в постели. Медсестра, увидев выражение ее лица, слегка пятится.
– А где мадам Женевьева? Почему она не пришла меня будить?
– Ее сейчас нет в больнице.
– Все еще нет? Но она уже должна была вернуться, сегодня лекция!
– На этот раз тебя отведу я.
– Нет. Нет, я без нее с места не сдвинусь!
– Да неужели?
– Ни за что.
– Но ты же не хочешь подвести доктора Шарко? Он на тебя рассчитывает, сама знаешь.
