— У нее там… Полжелудка… Кажется… — говорю я и смотрю на те места, где когда-то собирал ягоды.
— У кого? — Левка смотрит на меня в зеркало. — Каких полжелудка?!
— Они впроголодь ели, когда учились… Он много занимался. У него были голодные обмороки. Он мне рассказывал.
— Кто?
— Макарычев. А она подкармливала его. Жена.
— Господи! — тихо говорит Левка. — И что?!
Дальше едем молча. Навстречу нам проносится грузовик, обдавая стеной грязи и воды.
— Да-а-а, Длинный… — говорит Левка, — не будет из тебя толку, не будет. Лирики много, сантиментов… Одна морока. Как был ты дуб дубом, так и остался.
И здесь меня прорывает. С самого начала, сев в машину, я дал себе зарок не спорить с ним, ничего не выяснять и не заводиться. И все-таки не выдержал.
— Ты можешь понять или уже нет, что Макарычев занимается этим всю жизнь, что это его профиль, что он свое здоровье и здоровье своей жены ухлопал, чтобы теперь… этот Собов!.. — Меня захлестнуло, и я не могу ничего из себя выдавить. Ведь давал зарок не заводиться! — Он положил на это свою жизнь, а поеду я?!
— А поедешь ты, — говорит Левка и начинает насвистывать.
Он смотрит на меня в зеркало заднего обзора. Я смотрю на линию горизонта, просвеченную вдали, на косой дождь, на тучи, которые едут вместе с нами вперед, на дачу. Левка насвистывает.
— Я десять лет назад только пришел в отдел, а он, Макарычев, уже его вел! И до меня вел десять лет. И сделал все своими руками! Своими! И тогда, кстати, этого Собова знать никто не хотел! А теперь он едет сам и решает, кому ехать с ним! Поразительно!
— Собов теперь решает все!
— Кроме двух вещей. Когда мне родиться и умереть.
— Ну-ну-ну… Он многое решает. И он решает, что поедешь ты, а не Макарычев! — Левка смотрит на меня в зеркало.
— Но это же подлость, — говорю я.
— Какие мы употребляем звонкие слова! Ах, ах! — Левка улыбается. Улыбка его отражается в зеркале, и я ее вижу. — Какие слова!
— Это сведение счетов с Макарычевым, понимаешь?! Или нет?!
— А тебя-то почему это волнует?! Тебе-то какая разница? Ты можешь ему чем-нибудь помочь? Всем известно, что у них давнее… Что Собов не любит Макарычева. Что ты можешь изменить?
— Я могу не поехать.
— Не езжай. Поедет другой. Все равно он Макарычева не возьмет.
Молчим. Левка смотрит вперед, я смотрю в боковое стекло. И Левка добавляет:
— А потом, Люся мне сказала, что ты там… в курсе всех дел, разработок, планов. Ну и карты тебе в руки. Кто же еще, если не ты? Это жизнь, Длинный! Одному везет, другому нет. Тебе сейчас везет, пошла твоя игра — давай не теряйся! Съездишь и заменишь Макарычева.
