Он поворачивается ко мне и, показывая чуть ли не все тридцать два зуба, говорит:
— Вечно, Длинный, у тебя были проблемы. Вечно ты обрастал ими, как днище корабля обрастает ракушками. — Левка любит красиво говорить, любит эффектно завернуть фразу. — Вечно ты усложняешь, уходишь внутрь ситуации, ищешь смысла и в результате путаешься в трех соснах. Ты ищешь глубокий смысл там, где его нет. Ты даже в баскетболе, помню, не просто играл, кидал по кольцу, ставил заслон, отдавал пас, а вечно искал какого-то сложного пути. Не надо, умоляю! (Ах, это Левкино «Не надо, умоляю!») Что такое Макарычев? Он твой друг? Нет. Какое тебе до него дело? Какое тебе дело до того, что он подумает, что скажет? Пойми: на земле существуют реальные вещи и нереальные. Можно сколько угодно говорить о Макарычеве, мучиться совестью, но все это не имеет никакого отношения к тебе, Люсе, вашему положению. Он — это он, вы — это вы. И все! И нечего здесь мудрить! Макарычев! Ай-яй! Это нечто несуществующее, это фантом!
— Но я же знаю, что у него больная жена, — говорю я.
— Допустим! — подхватывает Левка. — Предположим! Но почему бы тебе не вспомнить, что сын у него двоечник, а сам он так пьет, что в перспективе ему светит стать алкоголиком? Послушай! Позвони ему домой и спроси, что он ест на ночь. Почему у него такой плохой цвет лица?
Левка смотрит в упор, говорит открыто и безжалостно:
— Ты на себя давно в зеркало смотрел?! Посмотри, на что ты стал похож! Честно говоря, я тебя даже не узнал. Что это, думаю, за грабли стоят возле киоска? Вдруг смотрю — грабли отлепляются, делают к машине шаг и оказываются Длинным. Вот так сюрприз! И это наш Длинный?! Тот, который за игру по пятьдесят очей закладывал?
— Не надо… — говорю я. — Не надо, Лева. Это запрещенный прием. За это как в баскетболе — фол.
— М-х, — отворачивается ко мне затылком Левка.
Он позвонил вчера вечером и предложил сегодня увидеться. Честно говоря, я не хотел с ним встречаться. Я никогда не испытывал чувства обделенности, если Левки не было рядом. Даже тогда, когда он стал уезжать за границу на большие сроки. Скорее всего, это он страдал, еще в институте добиваясь моей дружбы. Раньше добивался моего расположения, а теперь уже который год учит меня жизни. И в этом все больше и больше становится похож на мою жену.
Вчера вечером, когда я вежливо, чтобы не обидеть Левку, отказался от встречи с ним, Люся ни с того ни с сего закатила истерику. Оказалось, что она уже повидалась с Левкой и Тамарой, его женой. Они решили мне помочь. Не спросив меня, моя жена поехала к кому-то и за меня решила, вернее, решили они. Потом позвонил Левка, я отказался, и Люся пошла в штыковую атаку. Что было — словами не описать. Визг, крик, переходящий в рычание.
