— Под сиденьем. Кстати, поставь в воду!
— А почему я о вас ничего не слышала? Мне Володя ничего не говорил.
— Я так давно отсюда сбежал, что обо мне просто-напросто забыли.
— Это, наверно, вы о них забыли.
— О-о-о! Кусаетесь! Может быть, и так! А если серьезно… Не вижу смысла ухайдакать свою жизнь в Райцентре.
— А там?
— И там бывает иногда не сахар.
— Здесь тоже не мармелад.
— Язычок-то у вас остренький.
— Какой есть.
— Да-а! Как говорится: там хорошо — где нас нет. А я вас помню. Вы — Лепилиных дочка, что по Комсомольской жили?
— Да.
— Сейчас вспомнил, вспомнил… Еще у вас мотоцикл был с коляской…
— Был.
— Сестра старшая… Красивая была.
— Была. Уехала, как и вы, в Москву. Душераздирающие письма пишет. Вернуться хочет.
— Так Люба в Москве? Надо адрес взять, может, когда позвоню.
— У нее ревнивый муж. Очень.
— А у вас?
— Ну не надо так сразу, не надо…
— Вы правы, понесло. Извините.
— Чего вы все извиняетесь… Нормалёк. Живем-живем. Оленька, надень панамку, припекает.
— Да. Никому в этой жизни не просто. Многим не по себе. Это только вон ему трын-трава, — Тимур показывает на Филипыча.
— Думаете? А может быть, и нет.
— Ему? Да ну что вы! Одни безусловные рефлексы. Животное. Помню, в детстве лягушек в рот брал. Омерзительно вспомнить.
— А чего вы такой злой?
— Я? Вот уж никогда не думал…
— Подумайте. Оленька, я кому сказала! Возьми панамку и надень!
— Да нет, какой я злой… Нет. Просто ненавижу болезнь, уродство, слабых ненавижу.
— Ну вот, видите — ненавижу. Это ваше слово.
— А ваше?
— А мое — люблю.
— Тим! — кричит Володя. — Не могу открыть! Иди сюда!
— Сейчас! Значит, «люблю», понятно. И любите вы мужа?
— Скажите, а там в Москве все такие, как вы?
— Какие?
— Не знаю… Такие… Юркие.
Повисает молчание. Тимур и Лена смотрят на Володю, который присел около мотоцикла и возится с замком. Двое других сидят по другую сторону стола, охмелевшие, ведут беседу. Они неразлучны. Друзья. Длинного зовут Дрын, того, что поменьше, — Лелик.
— Цепь у тебя проскакивает, — говорит Лелик. — Надо подтянуть.
— Надо, — отвечает Дрын, высокий, голенастый, в веснушках.
— Проскакивает, я слышу, — говорит Лелик.
— Проскакивает, — отвечает Дрын.
— А ты ее в бензине промой… Или звенку одну выбей. Растянулась цепь.
— Да ее вообще надо заменить.
— А может, и вообще… заменить. Это мысль.
— А мужа я не люблю… — вдруг тихо говорит Лена. — Я Володю люблю, а он меня нет…
— Может, не надо ее менять? — говорит Дрын.
— Кого?
— Ну эту… цепь…
— А может, и не надо.
