Довольно вскоре – вряд ли из-за того, что узнал про тестя, – Андрей развелся с дочерью Щ. С Соболем же они стали общаться и регулярно передавать через меня друг другу приветы. И я был рад, что их познакомил, как бы немного отблагодарив Чернова, который значительно раньше познакомил меня с другими поэтами фронтового поколения – Самойловым и Межировым.
Артиллерия бьет по своим, или Игра со страхом
Когда у меня вышла первая книжка стихов «Наедине с людьми», я лежал в московской больнице с желтухой. Получивший несколько экземпляров этой тоненькой книжки Андрей Чернов начал ее распространять. И, в частности, передал знакомому по Литинституту Александру Петровичу Межирову.
Я к тому времени успел вполне самостоятельно открыть для себя этого поэта, купив его книгу «Тишайший снегопад». А в ней были и «Календарь», и «Баллада о цирке», и «Одиночество гонит меня…», и «Артиллерия бьет по своим», и тот же «Тишайший снегопад…». В общем, Межиров сразу стал для меня одним из самых любимых поэтов. И я трепетал в ожидании его реакции на мою книжку.
А вскоре – едва я выписался из больницы – Чернов сообщил мне, что Александр Петрович хочет со мной познакомиться. Я ему позвонил, и мы договорились, что он встретит меня у платформы Переделкино.
Межиров подкатил на своих «Жигулях». Был он дьявольски элегантен: безупречный серый костюм точно рифмовался с благородной сизоватой сединой. Поражали огромные печальные глаза («падшего ангела», как определил их Марк Андреич Соболь). Первое, что он сказал, было: «Мне к-кажется, вы болели, почему-то думаю – желтухой». Меня это поразило: я уже не походил на китайца и был уверен, что подробности моего физического состояния Чернов ему не докладывал.
Александр Петрович привез меня еще не на свою (тогда таковой у него не было), а на снимаемую дачку. И начался наш четырехчасовой разговор. В процессе этого разговора я несколько раз приходил в восторг от уровня межировского знания поэзии, его страстной любви к ней и убедился в своем оглушительном невежестве. Но уходил от Петровича в приподнятом и даже подпрыгнутом состоянии.
С тех пор мои приезды к нему в Переделкино или в аэропортовскую квартиру стали частыми праздниками.
А в 1983 году я поступил на Высшие литературные курсы при Литинституте (ВЛК). Есть такая двухгодичная синекура для членов СП, не имеющих филологического образования, задуманная в свое время Горьким как ликбез для малограмотных писателей. Поэтический семинар здесь вел Межиров (и вел блистательно!). Именно он и написал закрытую рецензию на меня, которой было достаточно для поступления (о, хотел бы я увидеть ее опубликованной!).
