Миша терпеливым взглядом наблюдал за тем, как Надя готовит вязкое, дурно пахнущее зелье. Помимо высушенных трав, она добавила в миску уксуса, несколько капель из пузырька, на котором маминым почерком было написано: «муравьиная сила». Жидкость была мутновато-желтого цвета. Самое неприятное — собрала чайной ложкой слюну из уголков губ Миши — тоже в миску — и принялась взбивать все это, читая по слогам, шепотом, одну молитву за другой, по инструкции. Добавила воды, воска, снова размешала. Следом немного муки. Как будто тесто для блинов готовила. И вот тут зародилась боль. От неожиданности Надя запнулась, замерла, разглядывая собственные руки. Пальцы дрожали, как у старухи. Боль пробирала до костей.
Так он чувствует себя каждый день, — возник в голове голос матери, — так он живёт.
Голос тихий, из воспоминаний. Но внезапно стало страшно.
Не прыгаешь ли выше головы?
Маму можно было называть как угодно: сварливой, несправедливой, лишенной материнского инстинкта, злой, самовлюбленной, но она никогда не переоценивала собственные возможности. Не бралась за работу, которую не смогла бы сделать хорошо.
Зачем мастерить Церковь, если ты даже не веришь в Бога?
Внезапно пришло воспоминание, будто принесло его по реке мыслей из каких-то тёмных глубин подсознания.
Когда Надя едва исполнилось восемь, к ним в гости пришел высокий гражданин в чёрном плаще. Он был выше двери в мамину комнатку под лестницей, чтобы пройти внутрь ему наверняка пришлось бы пригнуться, и поэтому Надя совершенно не помнила его лица. Зачем он пришел и чего хотел, Надя не знала. Она была занята — ей хотелось быстрее забраться на дерево около теплиц и посмотреть сверху на поселок. Это ведь почти также, как взлететь птицей, только немного ниже! Вот Надя и бегала по дому, в поисках своих надежных сандалий (в самый ответственный момент лямка на левой сандалии порвётся, и Надя едва не упадет с пятиметровой высоты, свезет себе колено и раздумает быть похожей на птицу). На высокого гражданина она наткнулась случайно. Он загораживал коридор. Надя принялась его разглядывать. Наверное, в маме в гости пришел великан.
«Нет, нет, даже и не думай, — говорила мама решительно. — Я свои силы знаю! Если помру здесь, то уж точно не от любви к Родине!»
Великан, несмотря на могучесть, скромно переминался с ноги и на ногу и что-то бубнил. Надя запомнила только, что разговор шел о площади перед администрацией. Как это было связано с мамой — непонятно.
