Существуют двери, которые не всякий человек может открыть.
Да и мало кто их вообще увидит.
А что скрывается за дверьми?
Хороший вопрос.
Через двери проходят, чтобы попасть в другое место!
Ты хочешь попасть в другое место?
Наташа, тебе придётся, девочка моя. Когда-нибудь ты обо всем об этом вспомнишь!
Тебе придётся.
От бабушки пахло воском и коровьим молоком. И ещё яичницей. Сметаной. Самогоном.
Бабушка говорила:
Дослушай, глупышка. Молодость, молодость. Я так много хотела бы тебе рассказать.
Странный звук, похожий одновременно на шлепанье босых ног и на хлопок ладоней повторился — шлеп! — и тени, ползущие по коридору, замерли, вытянув кривые черные руки.
Кто они? Откуда взялись?
Слезинка выкатилась из Наташиного правого глаза, поползла по щеке и сорвалась на пол.
— Не надо. Я не хочу…
Как будто её кто-то спрашивал.
Бабушка говорила:
Так надо. Я передаю тебе мир и все-все двери, которые ты сможешь в нём открыть.
Ноги сами несли вперёд. Наташа осторожно обогнула застывшие человеческие силуэты, дотронулась до дверной ручки кладовки, провернула. Дверь открылась бесшумно, втянув прохладный воздух внутрь.
А ведь Цыган любил играть в «ладушки». Бил могучими мозолистыми ладонями и хрипло хохотал над получившимся звуком.
В свете лампочки плавали встревоженные пылинки. Наташа разглядела в кладовке несколько деревянных полок. На них — смятые картонные коробки, деревянные ящики, какая-то мелочь вроде ржавой велосипедной цепи, набора инструментов, увесистого гаечного ключа, гнутых гвоздей в трехлитровой банке.
— Что?.. — шепнула Наташа, вытирая слезы.
Показалось — всего лишь краем глаза заметила — что тени вновь пришли в движение.
Она боялась обернуться. Знания в голове путались, терялись, рвались.
— Что мне делать?
Надя положила ладонь на колоду. Ощутила холодный картон. Влагу. Шершавую поверхность карт.
На мгновение ей показалось, что она снова маленькая десятилетняя девочка, которая сидит на скрипучем деревянном стуле в комнатке под лестницей. А перед ней за столом — мама. Гадает, беззвучно шевеля губами. Хмурится. Крестится.
Надя убрала руку. Новая колода. Пластик. Сухой, черт побери, пластик.
— Что-то не так? — спросила Оксана.
— Нет, всё… в порядке. Я думаю, как начать и что вообще делать. Нет опыта, знаете ли.
— А вы доверьтесь внутреннему чутью, — сказала Оксана. — Меня оно всегда выручает.
Рука снова легла на колоду. Надя нащупала кончиками пальцев верхнюю карту, перевернула.
Сквозь пластиковый прямоугольник внезапно проступило другое, дрожащее, как обман зрения — старенькая карта, обтертая по краям, с выцветшей картинкой. Запахло какими-то травами, холодным водяным паром. Надя втянула воздух носом, прикрыв глаза. Сухо треснуло полено в печке.
