Как бы сделала мама?
Надя смотрела в окно, за которым мелькали заснеженные домики, тянулись редкие деревья, рекламные щиты.
Мама бы тоже не отступилась. Билась бы до конца. Наказала бы всех. Мама была жестокой, но справедливой. Значит, и ей нужно быть жестокой и справедливой. Кто что заслужил, тот то и получит.
— Жми, жми… чего так медленно? — шевелила Надя губами. Ей хотелось, как можно быстрее оказаться в комнатке под лестницей.
Как можно быстрее!
Она первой выскочила из машины, едва бывший притормозил. Заспешила, не оглядываясь, к дому. Пробежала через двор, поднялась по ступенькам. Заметила чьи-то следы на крыльце — наверное, приходили посетители, пока её не было. В поселке было в порядке вещей заходить во двор без спросу. Люди, в общем-то, зла не желали.
Отворила дверь, разулась, стряхнула с плеч снег, сняла пальто, шапку и — через кухню и гостиную, в коридор слева. Дверь в ванную была открыта, горел свет.
Надя отодвинула щеколду. В ноздри проник привычный мягкий запах сушенных трав.
Где-то за спиной раздался топот. Голос Грибова:
— Дорогая, все хорошо?
Надя обернулась, увидела силуэт бывшего, возникший в коридоре, резко захлопнула дверь и закрыла на замок. С обратной стороны раздался встревоженный голос:
— Надь? Может, откроешь?
— Все отлично. Это займет немного времени. Поверь мне!
— Что ты собралась делать?
Надя не ответила. Сердце колотилось в груди. Отстранилась от двери, прошла вглубь комнатки, под скошенный потолок, к книжным полкам. Взяла несколько книг, перебрала их по названиям. Всё давно было ясно. Осталось найти и сделать.
В тонкий аромат сушеных трав — базилик, иван-чай, мать-и-мачеха — вмешался еще один, чуть едкий, с горечью. Надя принюхалась. Так пахнут паленые волосы. Так они пахли шестнадцать лет назад, когда мама в этой самой комнатке пыталась остричь Надю наголо.
Ирония. Вкомнате, где едва не убили еще не рожденную малышку, теперь пытаются её же спасти…
Шалава!
Надя вздрогнула. Мамин голос слишком резко прозвучал в голове. Слишком реалистично.
Неужели ты думаешь, что я бы так поступила? Убить человека? Серьезно?
Она огляделась. Комнатка была пуста. Сквозь крохотное квадратное оконце пробивался тусклый серый свет. Тени ползли по подоконнику, тянулись от пузатых глиняных горшков, от кастрюли, стоящей на электроплите.
— А что же ты делала тогда? — пробормотала Надя, не осознавая, что разговаривает, по сути, сама с собой.
Я любила тебя! — шепнули в ухо.
Это было уже чересчур. Надя зажала руками рот, села на табуретку, стараясь унять возникшую в теле дрожь. Главное — не выскочить из комнаты. Не убежать. Ради Наташи! Что бы ни случилось.
