Spartan Race также более демократичная организация, нежели тот же Ironman. Дистанция Ironman составляет 114 миль в длину, так что человек, собравшийся попытаться преодолеть её, уже на старте имеет чётко обозначенную цель. На контрасте человек, испытывающий некоторые трудности с концентрацией, не станет заявляться на Ironman, но вполне может набрать необходимые средства, чтобы попытать счастья в трёхмильной Спартанской гонке.
В этом отношении между Спартанской гонкой и военной подготовкой прослеживаются чёткие параллели – это было одной из причин, по которым я назвал свою компанию в честь легендарных вооружённых сил эпохи древности. В битве очень редко что-то идёт так, как планировалось, и если говорить спортивными метафорами, то история войн полна примеров неожиданных доблестных побед. Поэтому, если вы решите перенести менталитет и подготовку Ironman на театр военных действий, вас, скорее всего, попросту раздавит какое-нибудь непредвиденное стечение обстоятельств. Вам нужно «перепрошить» свой мозг, чтобы он постоянно адаптировал ваше мировосприятие к меняющимся обстоятельствам. Только так можно выжить в битве и преуспеть в жизни.
Ожидания, когда они не сбываются, приводят к фрустрации. Если вы рассчитываете на забег длиной в три мили, а он оказывается длиной в пять, вы будете расстроены и опустошены. На Спартанских гонках мы превращаем неожиданности в веселье. Если у вас нет ожиданий, вы с меньшей вероятностью испытаете разочарование, столкнувшись с обстоятельствами, застающими вас врасплох.
Кроме того, я начал бегать на длинные дистанции для того, чтобы избавиться от хлама, в избытке скопившегося в моих мозгах. Забеги на большие расстояния вынуждают вас сосредотачиваться. На контрасте наше общество любит отвлекаться и постоянно занято погоней за очередной блестящей безделушкой. Мы приучаем наши умы быть постоянно занятыми, и они с готовностью становятся нашими сообщниками в этом деле. Вскоре у нас не остаётся выбора: мы становимся рабами наших тревожных, мечущихся умов и погружаемся в бесконечный поток бесполезной мысленной болтовни. Такая мысленная болтовня – на самом деле не мышление; это просто нейронный «белый шум», служащий отвлечением от того, что по-настоящему значимо.
Концентрация, которую даёт мне бег, оказывается особенно полезной для меня, потому что у меня тяжёлая форма синдрома дефицита внимания (ADD). Некогда мы были охотниками-собирателями, и когда превратились в аграрное общество, те гены охотников-собирателей остались в нашей популяции, по крайней мере, их унаследовали я и другие такие же люди, страдающие ADD. Охотник-собиратель либо охотился, либо был объектом охоты, поэтому он или она постоянно изучали своё окружение, отслеживали всё, что в нём происходит, – как авиадиспетчеры, анализирующие мерцающие точки на радарах.
