А Пишима все не унималась:
– Другой такой возможности у тебя не будет Кругом ни души. Задуши ее! Убей! Никто не узнает.
Невестка продолжала бесноваться, но силы у нее уже были не те. Она опять ринулась на меня, пытаясь снова схватить за горло, но у нее безудержно затряслись руки.
Пишима сказала:
– Разве не понимаешь, она будет угрожать тебе все время, пока жива. Однажды ночью она убьет тебя во сне. Прикончи эту вражину сейчас же.
Невестка перестала кидаться на меня и рухнула на пол лицом вниз: последние силы оставили ее изможденное тело. Она только громко всхлипывала.
Я не спеша спустилась вниз.
А ночью сказала мужу:
– Хочу открыть еще одну лавку.
Он удивленно посмотрел на меня.
– Еще одну?! Я в этой-то с трудом управляюсь. Мы каждый день продаем товаров на десять-пятнадцать тысяч, у меня даже не остается времени поспать. А кто будет ею управлять?
– У нас в округе нет ни одного приличного магазина радиотоваров, чтоб еще и с магнитофонами, – посетовала я. – А Джагу Саха, как я слыхала, как раз продает свою лавку. Пожалуйста, пойди разузнай.
Муж уставился на меня. И вдруг спросил:
– А что это у тебя за следы на горле? Какие-то розовые пятна. Ты что, поранилась?
Я склонила голову и сказала:
– Если я тебе не совсем безразлична, больше ни о чем меня не спрашивай. Мужчинам необязательно все знать.
Он помрачнел. И сказал:
– Ты что-то скрываешь? Отлично!
Мне понадобилось какое-то время, чтобы совладать с собой и не расплакаться. Потом я сказала:
– Мне надо тебе кое-что сказать.
– Что же?
– Мы можем быть совершенно счастливы только тогда, когда не слышим, как кто-то жалобно вздыхает нам на ухо.
– Звучит философски, – заметил муж с удивлением.
– Но это же правда. Или ты не согласен?
– Скажи, чего ты хочешь? Я всегда был на твоей стороне, так ведь?
– По мне, так ты самый лучший мужчина на свете.
– Когда-нибудь твои слова меня точно погубят, – сказал он, ласково улыбаясь. – Я уже и сам начинаю в это верить.
– Тебе нипочем не понять, почему я такая крепкая и как силы добра отводят меня от всякого зла.
– И после этого у тебя на горле появляются синяки? После борьбы добра со злом?
Я снова всплакнула.
– Не могу я быть счастливой, когда другие несчастны, – сказала я. – Почему ты не помнишь про своего старшего брата? Он в беде.
– Дада! С чего это вдруг Дада попал в беду? В семье у него вроде как все гладко.
– Да что ты говоришь? А как насчет мужской гордости? Почему он должен все время быть тебе чем-то обязан? Дай ему возможность самому зарабатывать себе на жизнь.
