Даже на этой пропитанной кровью земле я не мог стоять и смотреть, как моего раненого друга убивают на моих глазах. Я перешагнул через оба тела и встал между этим монстром и его жертвой. Подняв обе руки, я оттолкнул его назад со словами: «Я английский полковник и не позволю вам убить раненого русского офицера». Он ответил, что он сербский полковник, и я сказал: «Идите в другую комнату» – и увел его. Однако его товарищи что-то сказали ему, отчего он быстро вернулся, чтобы закончить свое дело, но, когда он снова вошел в буфет, там уже были человек двенадцать британских и чешских солдат со штыками наготове, и теперь мне было уже не так трудно убедить его в том, что убивать раненого не очень хорошо.
Мы отвезли русского полковника в британский госпиталь и, поскольку лидер сербов провозгласил кровную месть, выставили у моего вагона и у госпиталя дополнительный караул. Эти негодяи были вооружены оружием из наших поставок и находились под присмотром французских офицеров. Сразу же после того, как русские военные власти начали свое расследование, чтобы отдать эту банду под суд, сербы через чешского командующего получили приказ от французского командующего генерала Жанена о переводе в Новониколаевск, находившийся за пределами юрисдикции русских.
Сейчас мне не совсем ясно, почему французы оказывали протекцию этим и другим возмутителям спокойствия в Сибири. Возможно, причина проявит себя позже.
Красноярск – это огромное железнодорожное депо с различными строениями и ремонтными мастерскими, где трудится около 3 тысяч рабочих. Чтобы охватить обе смены, потребовалось провести две встречи, одну для тех, кто работал внутри, другую для остального персонала. На первой собралась молчаливая заинтересованная толпа, которая слушала мое выступление и, казалось, понимала его содержание и смысл. Доблестный русский полковник с перевязанной головой и рукой переводил первую часть, мадам Франк – вторую. Впечатление, которое произвела эта храбрая женщина, сама командовавшая фронтовой ротой до того, как Керенский развалил армию, было огромным. Эффект от ее слов безошибочно улавливался в том, как эти пропитанные машинным маслом рабочие размахивали своими кепками в ответ на послание английских тред-юнионистов, которое она переводила.
Этот город был центром международных интриг. Здесь находился итальянский батальон, численностью около 1500 человек, отряд 12-го чешского полка – 220 человек и отряд британского Миддлсекского полка – 220 человек. Чтобы поддержать свой престиж, французы вооружали латышских бунтовщиков с той же скоростью, с которой русский генерал Афанасьев успевал побеждать и разоружать их. Итальянские солдаты пользовались дурной славой как у жителей, так и у местных русских гражданских и военных властей. Грабежи и нападения происходили практически ежедневно. В конце концов власти направили официальную жалобу в штаб-квартиру союзников и попросили, чтобы итальянцев либо заставили соблюдать дисциплину, либо вывели из страны. Однако основная жалоба русских официальных властей относилась к той откровенной враждебности, с которой офицеры союзников во главе с самым старшим из них относились ко всему русскому.
