Обстановка оставалась такой же напряженной, когда 31 января я попросил адмирала Колчака о дополнительной встрече, чтобы представить ему своего коллегу и товарища полковника Джонсона и обсудить ситуацию. Адмирал прогуливался вдоль реки практически без сопровождения, но на виду у охраны его резиденции, стоявшей недалеко от берега. Он впервые вышел из дома после болезни и выглядел вполне здоровым. Естественно, что беседа вертелась вокруг заявления союзников в пользу большевиков и ситуации, которую оно создало в Омске. Точка зрения адмирала была простой: «Мы можем вести переговоры и заключать соглашения с любой партией и правительством, существующим в разных областях России, но с большевиками никакой компромисс, никакие рукопожатия невозможны. Мы не можем сесть за стол переговоров и говорить, как с равными, с теми, кто творит бесчинства и убивает русских людей. Никогда! Ни одно достойное правительство союзников, знакомое с фактами, не может этого ждать».
Я попросил его не воспринимать вопрос как решенный, в соответствии с телеграммой из Парижа, и выразил уверенность, что должны быть какие-то моменты, связанные с таким решением, требующие дальнейших разъяснений. «Да! – сказал адмирал. – Должны быть какие-то факты, нам неизвестные, в связи с которыми британское правительство советует нам заключить соглашение с большевиками, притом что оно продолжает направлять мне щедрые поставки для нужд русской армии». Я ушел очень довольный тем, что он сохраняет веру в дружбу Англии.
Была еще одна странность, о которой нужно упомянуть. Адмирал Колчак отмечал, что японцы по-прежнему создавали ему массу проблем. Они не могли подступиться к нему лично, но «подбирались» к его офицерам, чьи обязанности требовали частых поездок на уральский фронт. Они делали заявления в том смысле, что единственное государство, способное помочь России, – это Япония. Другие армии устали от войны и требовали демобилизации, и потому не желали драться с большевиками. Если адмирала Колчака вынудить заключить разумное соглашение с Японией, ее армия за два месяца покончит с большевиками и восстановит монархию, о которой мечтают русские офицеры. Эта пропаганда достигла фронта и была воспринята фронтовыми генералами как нечто достаточно серьезное. Чтобы противостоять этой разрушительной пропаганде, адмирал предлагал лично съездить на фронт и разъяснить, что, будучи одной из стран Антанты, Япония не может реализовать такую программу. Я спросил его, откуда взялась эта пропаганда и кто ее инициатор. Он ответил: «Генерал Муто, двадцать шесть офицеров его штаба и их помощники из разведки активно работают здесь, в Омске, чтобы склонить русских на свою сторону». В конце беседы Верховный правитель сказал: «Я вовсе не жалуюсь на этих блестящих японских офицеров. Они всего лишь выполняют приказы своих политических и военных начальников, однако это сильно осложняет мою работу по восстановлению порядка».
