. Заметим, что документ Радзинским цитируется весьма неточно, в частности, в документе нет слова «та», а добавление его Радзинским существенно искажает смысл документа. Получается, будто Юровский уже вел речь о телеграмме, нескольких телеграммах и тут конкретно им выделена какая-то одна из них, он раскрыл ее суть и т.д. Он этого не сделал. «Что это за телеграмма? — продолжает Радзинский. — И откуда это слово — «приказ»? И кто мог отдать приказ военному комиссару Уральской области Голощекину?
...Еще раньше, в конце июня, когда в Москве распространился ложный слух о расстреле Николая II, от имени Совнаркома был послан запрос на Урал. Полученный ответ: «Все сведения об убийстве Николая Романова — провокация» — пришел за подписью: «Главнокомандующий Северным Урало-Сибирским фронтом Р. Берзин».
После измены Муравьева власть на Урале сосредоточилась в руках латышского революционера, командующего фронтом против наступающих чехов — Рейнгольда Берзина. Ему очевидно, и было поручено Москвой запустить механизм расстрела Семьи. Это было логично, он мог быть гарантом того, что Уралсовет не сделает этого прежде, чем судьба Екатеринбурга будет решена. Только он мог знать этот роковой час. Только он — Главнокомандующий — мог приказывать военному комиссару. И 16 июля, поняв, что положение города безнадежно, Берзин, видимо, отдает свой приказ, приговорив к смерти 11 человек, в том числе несовершеннолетнего мальчика.
...Получив приказ Берзина, осторожный Филипп Голощекин решает на всякий случай протелеграфировать в Москву И он шлет ту — свою телеграмму о том, что условленная с Москвой казнь Семьи не терпит отлагательств из-за готовящейся сдачи города...
Получил ли Екатеринбург ответ? Или, как часто бывало, Москва промолчала, что и стало согласием?»
Далее автор, приводя воспоминания А. Ф. Акимова об отправке телеграммы Ленина-Свердлова с распоряжением расстрелять Царскую Семью, заключает, что в Екатеринбурге «за полночь» она была «получена»>51.
Э. С. Радзинским выдвигается, как видим, такая версия: Берзин отдал приказ об убийстве, но Голощекин его все же не исполняет и обращается за подтверждением к Ленину, от которого его получает и только тогда дает ход расстрельному делу! Сразу же возникает вопрос: зачем обращаться за подтверждением, если все было условлено и приказ должен отдать Берзин? Да и с источниками, содержанием документов, которыми располагает сам Радзинский, такое заключение не согласуется. Юровский упоминал лишь одну телеграмму («из Перми») без указания времени ее получения, о котором он мог и не знать (или запамятовать). Голощекин мог дать предварительное распоряжение готовиться к расстрелу, известить об этом, испросить согласия на производство акции именно в этот момент, ждать его, ждать сигнала, прибытия машины и т.д. «Записка» Юровского — это все же не что иное, как воспоминание (в оформлении М. Н. Покровского), а не дневниково-протокольное изложение событий. В 1922 г. он писал о том же несколько иначе и, думается, точнее, определеннее: «16 июля 1918 года часа в два днем (а не в 6 вечера, как в «Записке». — И. П.) ко мне в дом приехал товарищ Филипп и передал постановление Исполнительного комитета о том, чтобы казнить Николая... Ночью придет товарищ, который скажет пароль «трубочист»...
